Строго определенной и тем более принципиальной грани между желанными СССР марксистскими режимами и странами, лишь ориентировавшимися на марксизм, не было. Но реально они были, отчего при анализе есть основания считать практически все отсталые страны с марксистско-социалистическим уклоном именно ориентирующимися. Связано это с тем, что страны, о которых идет речь, находились в состоянии нестабильности, часто в сочетании с экстремальной ситуацией перманентной войны, когда стояла задача не соответствовать требованиям доктрины, а находить оптимальные варианты для выживания.

Словом, была группа стран, которые ориентировались на марксистский социализм. Это Мали и Гвинея, Гана и Танзания, Конго и Мадагаскар, Египет, Зимбабве, Южный Йемен, может быть, еще некоторые страны в разные периоды их современной истории. Главное отличие режимов этих стран от марксистско-социалистических - восточноевропейских или некоторых дальневосточно-азиатских, начиная с Китая, заключалось в том, что все они в силу их отсталости и/или по другим причинам с самого начала были вынуждены генеральные установки доктрины с отрицанием ею частной собственности и рынка сочетать с различного рода послаблениями в сфере мелкой частной собственности, ограниченного рынка и т.п. Но при этом с марксистскими режимами всех их сближал акцент в сторону огосударствления экономики, а то и национализации основной ее части. Кроме того, сближающим фактором был идеологический акцент, причем не по букве, но по духу, как то было, в частности, в Египте при Насере, когда компартия официально была запрещена, а власти действовали в близком к марксистскому духу стиле.

Лидерам Танзании и некоторых других африканских стран явно импонировала идея кооперации по-маркистски, т.е. коллективизации сельского хозяйства, которая и была в наиболее последовательной форме воплощена в танзанийской системе уджамаа. На правителей Ганы в 1960-е гг. произвела впечатление плановая система управления экономикой (в 1962 г. был принят семилетний план). Интерес к плану по-марксистски проявил в 1980-е гг. Йемен. О помощи Египту при Насере известно всем. Она была разнообразна, и объем ее был весьма велик, начиная от поставок оружия и кончая строительством Асуанской плотины. Даже в тех странах, где помощь и влияние со стороны коммунистического блока (включая маоистский Китай) были относительно слабы, косвенное воздействие поля марксистско-коммунистического напряжения ощущалось и воспринималось, в том числе и при отсутствии заявлений о намерении идти по марксистскому пути.

Страны этой категории по-разному находили избранный ими путь, но чаще всего ориентация на социализм по-марксистски была вынужденной, объяснялась отсталостью. В слаборазвитых африканских странах необходимую роль посредника, основного субъекта рыночных связей с внешним миром и в то же время гаранта сохранения жизнеобеспечивающего уровня жизни населения брало на себя государство, которое - там, где оно имело место, - всегда было связано с централизованной редистрибуцией. Другое дело - бюрократическая неэффективность государства, способствовавшая консервации старой структуры и мешавшая развитию частной экономики и принципу конкурентоспособного предпринимательского хозяйства, базирующегося на экономической эффективности. Это было платой за крепкую власть.

На выход из такого рода замкнутого круга не могли рассчитывать отсталые, тем более африканские страны, которые не имели необходимой для этого степени институционализации, социальной дисциплины и готовности к напряженному труду. Поэтому ориентация на марксистский социализм приводила их к вынужденному отказу от движения вперед по пути развития, к неспособности прокормить себя, в конечном счете к перманентному более или менее глубокому кризису, к тупику. Выход из тупика был только один - смена пути развития. Практически он был реализован на рубеже 1980- 1990-х гг., в период краха марксистского эксперимента во всем мире. Зашедшие в тупик страны социалистической ориентации одна за другой, пятясь, каждая из своего тупика выбиралась на исходные позиции и, наученные горьким опытом, заново начинали движение вперед, на сей раз по рельсам буржуазного рынка.

Страны "социалистической ориентации" - страны, идущие по пути "некапиталистического развития", официально отражающие социалистическую ориентацию в документах революционной власти, правящей партии, находящих практическое воплощение в глубоких социальных преобразованиях. К "социалистическим" не причислялись развивающиеся страны как с марксистско-ленинскими, так и с немарксистскими режимами, которые вступили на некапиталистический путь развития или, во всяком случае, проводили радикальные преобразования (в этих странах революционный процесс всесторонне охватывал базисные отношения) - они именовались "странами социалистической ориентации". К первой группе стран "последовательной" социалистической ориентации относились имевшие марксистко-ленинские правящие партии: Ангола, Афганистан, Бенин, Йемен, Народная Республика Кампучия, Конго, Мозамбик, Никарагуа, Сомали (до 1977), Эфиопия. К странам, придерживавшимся немарксистских теорий социализма, в СССР также иногда применялся (при условии хороших отношений с СССР) термин "страны социалистической ориентации", что вызывало недовольство ряда компартий этих стран, которые предлагали именовать их "странами, идущими по пути социального прогресса".

Начало XX века ознаменовалось зарождением противостояния между капитализмом и его придатками - колониями, в которых начался процесс зарождения и становления национально-освободительных движений. К середине века это противостояние усилилось, ибо национальные силы колоний были поддержаны СССР и другими странами "реального социализма". Мир раскололся на две системы, две идеологии и два во­енно-политических блока. Этот раскол стал доминантой всеобщего исторического процесса и после развала колониальной системы и образования молодых независимых государств охватил и их. Они превратились в объект глобального соперничества двух блоков, каждый из которых стремился прирастить свое могущество новыми сателлитами. Запад стремился сохранить свое присутствие в бывших колониях и не допустить там "распространения коммунизма". Концентрированным выражением этой политики стала известная "теория домино", в соответствии с которой предполагалось, что приход к власти в одной из афро-азиатских стран коммунистов приведет к падению дружественных Западу режимов в других. Логическим завершением этой теории стали доктрины "сдерживания", а затем "отбрасывания коммунизма". Стратегия социалистического лагеря основывалась на признании невозможности социалистических революций в странах Западного блока, о которой не принято было писать и говорить даже как об отдаленной перспективе. Эта издержка мирового, революционного процесса, полагали его теоретики, может быть компенсирована его канализацией в освободившиеся от колониального ига государства. Тот факт, что реалии этих стран вопиют против марксистской теории, что почти во всех этих странах только еще начинался процесс формирования наций, отсутствовали классы, а в обществе преобладали родоплеменные отношения, мало его смущал. Известная мысль Маркса о том, что социализм является вершиной общественного развития, была предана забвению по той, вероятно, причине, что и Россия в 1917 г. не являлась передовой страной, однако социалистическая революция в ней победила. В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. Толковый словарь языка Совдепии. СПб.: Фолио-Пресс, 2008

Массированная, десятки лет продолжавшаяся пропаганда тезиса об обреченности капитализма сопровождалась упрощением законов общественного развития, в том числе крупной теоретической ошибкой, сводившейся к утверждению о возможности спрямления исторического пути, перескакивания через целую эпоху капитализма. Речь идет о теории некапиталистического развития, или социалистической ориентации.

Гипотезу о возможности некапиталистического развития приписывали К. Марксу, попытку ее наполнения конкретным содержанием - В.И. Ленину, дальнейшую разработку - Коминтерну, и, наконец, конкретизацию ее применительно к постколониальной эпохе - теоретикам КПСС во главе с Б. Пономаревым и К. Брутенцом. На самом деле на этой концепции выросло целое поколение докторов наук и даже академиков. Лидеры освободившихся стран, народы которых в ряде случаев завоевали независимость в ходе вооруженной борьбы, по началу не торопились объявлять о выборе общественно-экономической модели развития, что создало некую паузу, в течение которой с чьей-то легкой руки молодые государства окрестили "третьим миром", то есть не капиталистическим, но и не социалистическим. Затем, в 60-е гг. последовал всплеск исторического творчества образованной элиты этих стран, в результате которого появились разного рода теории социализмов национального типа (таких, как "алжирский", "ливийский", "тунисский", "танзанийский", более широко - "африканский", "корпоративный" или "арабский социализм" египетского лидера Г.А. Насера, "арабский" - партии Баас (Сирия и Ирак), "конгресистский" - Д. Неру, "бирманский" и даже "исламский социализм"). Обнаружились и приверженцы марксистско-ленинской модели, однако их число было незначительным Брутенц К. Великая сила современности. Международная жизнь, 2009 г., стр. 98.

Тот факт, что предлагаемые модели национального развития назывались социалистическими, объясняется, на мой взгляд, рядом обстоятельств. Лидеры освободившихся стран отвергали капитализм, ибо с ним отождествлялся колониализм, от которого они с таким трудом избавились, и воспоминания о котором еще были свежи в памяти народных масс. Безусловно, созвучными чаяниям освободившихся от колониального гнета народов были декларируемые социалистическими государствами лозунги Октябрьской революции: "Свободу порабощенным народам!", "Землю - крестьянам!", "Фабрики - рабочим!", "Полную свободу - всем трудящимся!". Тот факт, что в странах реального социализма они были реализованы не так, как звучали в лозунгах, был мало кому из этих лидеров известен. Во время их визитов в СССР им показывали "достижения реального социализма". Общеизвестные факты - такие, как индустриализация, культурные преобразования, социальные программы (просвещение и образование, бесплатное медицинское обслуживание), - весьма импонировали общественности освободившихся стран и являлись привлекательным идеалом. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что десятилетие 60-х гг., было лучшим в истории развитие социализма в СССР. Существовали и объективные факторы повседневной действительности афро-азиатских стран, подталкивавшие их лидеров к социалистическому выбору. Среди них: крайне низкий жизненный уровень народов этих стран, бросавшиеся в глаза социальный и культурно-экономический, технический контрасты между ними и бывшими метрополиями, беззащитность экономик этих стран перед мировым капиталистическим хозяйством, рецидивы неоколониализма, острая необходимость в источнике внешней помощи, на котором бы не лежала тень колониализма. В 60-е гг. среди политической элиты многих освободившихся стран превалировали мнения, что социализм с его плановым хозяйством и высокой способностью к централизации экономической власти обеспечивает несоизмеримо более высокие темпы производства, нежели капитализм.

Великий вождь индийского народа Дж. Неру писал, что он "не видит другого пути покончить с бедностью, массовой безработицей, деградацией индийского народа, кроме как с помощью социализма". С такими же заявлениями выступали и другие лидеры Азии и Африки, такие, как Аун Сан (Бирма), Хо Ши Мин (Вьетнам), Леопольд Сенгор (Сенегал), М. Афляк - идеолог и основатель партии Баас (Сирия и Ирак), Агостиньо Нетто (Ангола), Самора Машелл (Мозамбик). Многие из этих ярких, прогрессивно мыслящих людей посвятили достижению этой цели свою жизнь Гонковский В.Е. Развивающиеся страны. Актуальные проблемы развития внешнеэкономических отношения. М.: Наука, 2009. .

При всей множественности социалистических теорий, появившихся в 60-е гг. бросается в глаза их определенное сходство. Их всех роднит одна и та же фразеология. Все создатели теорий заимствовали из марксизма-ленинизма декларируемые принципы социального равенства, ликвидации эксплуатации человека человеком, равенства и братства наций и народностей, всех трудящихся. Все они соглашались с необходимостью ограничить крупную собственность и столь же дружно отвергали крайнерадикальный, марксистско-ленинский подход к ней - полную ее ликвидацию. Все они обещали рост благосостояния своим народам и общественный прогресс, и, должно быть, на том этапе они искренне верили в то, что достичь этого можно путем перераспределения национальных богатств. Вместе с тем, среди них появлялись и такие, которые расточали похвалы в адрес "реального социализма", равно как и капитализма, с целью запустить руку в государственную казну этих стран и получить "помощь". В конце 60-х - начале 70-х гг. в афро-азиатском мире говорили о социалистическом выборе многие. Редкий африканский лидер удержался от искушения пообещать своему народу построить "социализм". Достаточно много таких государств было и в Азии, в их числе Сирия и Ирак, Южный Йемен, Индия и Бирма, Лаос и Кампучия, Индонезия (до 1965 г.), Афганистан (после переворота 1978 г.). То было время еще не забытой революционной эпохи в Азии и Африке, молодых руководителей, сильно грешивших волюнтаристским подходом к истории, да еще и неглубоко знавших ее закономерности. В то время казалось, что социализм может выйти победителем в мирном соревновании с капитализмом. С независимостью и, так называемым, "национальным" социализмом они связывали надежды на лучшее будущее, на скорое вступление на путь общественного, научно-технического и экономического прогресса. Появление столь широкой гаммы теорий социалистической ориентации, примеряя которые к конкретной стране можно бы других правящих коммунистических партий построить какую-то модель развития по некапиталистическому пути, более точного определения сущностных признаков социалистической ориентации, примеряя которые к конкретной стране можно было бы определить насколько заявления об ориентации на социализм отвечают реальной практике. Среди этих признаков можно выделить как наиболее важные следующие; закрепление у власти авангардных "революционно-демократических" партий, олицетворявших "власть народа", проведение аграрной реформы с ориентацией на кооперирование крестьянства, ограничение крупной собственности и создание госсектора - гаранта социалистических преобразований в промышленности, внешнеполитическая ориентация на социалистический лагерь и участие в движении неприсоединения. В это же время во внешней политике СССР стали появляться подчас и чисто имперские интересы, в связи с социалистической ориентацией. Он более широко стал поддерживать те страны, которые "активно боролись против империализма", составляли "машину голосования" СССР в ООН. Важную роль стали играть военно-стратегические интересы Советского Союза. Страны, на которых замыкались эти интересы, пользовались более щедрой поддержкой, и в случае возникновения ситуации выбора им отдавалось предпочтение. Как, например, в случае военного конфликта между Сомали и Эфиопией, когда выбор был сделан в пользу Эфиопии.

"Революционным демократам", стоящим у власти в этих странах, подчас прощались откровенные рецидивы антикоммунизма и полицейского террора по отношению к собственным коммунистам. Они, например, имели место в Египте президента Г.А. Насера, в Сирии и Ираке после прихода к власти партии Баас. В 70-е гг. в странах социалистической ориентации начался процесс дифференциации, закончившийся, в целом, к концу десятилетия. Часть стран, таких, например, как Эфиопия, Гвинея - Бисау, Ангола, Мозамбик, Народная Демократическая Республика Йемен, Афганистан, Лаос, Камбоджа, сблизила свои "социалистические ориентации" с советской моделью. В этих странах у власти закрепились радикально настроенные руководители, часть которых искренне тяготела к коммунистической идеологии, а другая - декларировала такой переход. Как правило, этому способствовал ряд обстоятельств, в том числе вооруженные конфликты, своего рода гражданские войны, которые охватили эти страны либо являлись реальной угрозой для некоторых из них, надежды лидеров в этих стран на получение более широкой, в том числе и военной помощи, желание ускорить продвижение по пути к "социализму". Другую группировку составили такие страны, как, например, Кабо Верде, Зимбабве, Алжир, Ливия, Сирия, Ирак, Индия, Бирма. Их руководители продолжали говорить о социализме, но в практической деятельности они все дальше отдалялись от опыта стран "реального социализма". Они способствовали укреплению местного и иностранного капитала, широко сотрудничали с Западным миром в экономической сфере, в общественной жизни отвергали резкие классовые границы, столь характерные для " (реального социализма". На наш взгляд, уже тогда создаваемые ими экономические модели, были ориентированы на строительство госкапитализма. Вместе с тем, эти страны продолжали оставаться в числе друзей Советского Союза, числились приоритетами его геополитических интересов. Дифференциация стран изменила характер мотивов помощи, оказываемой им со стороны стран социалистического лагеря. Если первой группировке она оказывалась, основываясь на принципах, так называемого, пролетарского интернационализма, то второй - на коммерческих и стратегических интересах. В стране, сблизившейся с "реальным социализмом", с объективной неизбежностью переносилась бюрократическая сталинская модель социализма. Эта модель, насаждавшаяся в отсталых племенных и полуфеодальных обществах, оказывалась еще менее работоспособной, ухудшенной. Неизбежными ее компонентами стали бюрократизация, некомпетентность и ведомственность, клановость. К тому же по понятным внутренним и внешним причинам, все возрастающая часть помощи стала носить военный характер. Оказываемая по политическим мотивам помощь все более отдалялась от взаимовыгодности, становилась безвозвратной для стран "реального социализма" 337 и воспитывала иждивенческое отношение к ним со стороны стран социалистической ориентации. Часто такой же невыгодный характер носила также помощь ряду стран второй группировки, в отношении которых СССР имел стратегические интересы (Сирия, например). К началу 90-х гг. общая задолженность развивающихся стран Советскому Союзу составила 79203 миллиона инвалютных рублей. Если из этой суммы вычесть долги социалистических стран, то на страны социалистической ориентации придется 30239 миллионов инвалютных рублей. Из общей суммы задолженности большую часть составляли долги по завершенным объектам и контрактам. Не менее объемной оказалась и задолженность западным кредиторам, предоставлявшим кредиты по коммерческим соображениям. И хотя с ними руководство стран социалистической ориентации считало необходимым рассчитываться в первую очередь, однако к середине 90-х гг. долги оказались настолько обременительными, что в ряде стран даже проценты по ним оказалось погашать нечем. Десятилетие 80-х гг. внесло существенные коррективы в теорию и практику социалистической ориентации. Энергетический кризис 1973-1975 гг. побудил передовые капиталистические страны встать на путь структурной перестройки народных хозяйств, в ходе которой предпочтение было отдано наукоемким отраслям, тесно связанным с научно-техническим прогрессом, обеспечившим мощный прилив сил рыночной экономике. Плановое же хозяйство Советского Союза и стран социалистической ориентации оказалось неотзывчивым на НТР, и разрыв в темпах роста промышленного производства и уровнях благосостояния народов западного и восточного блоков стал стремительно увеличиваться. Тяжким бременем для народного хозяйства СССР стала гонка вооружений, в которую был втянут Советский Союз. Социализм проигрывал затянувшееся противоборство с развитыми капиталистическими странами, в которых человеку жилось явно лучше, чем в социалистическом мире. Поглощенные проблемой собственного выживания, страны социализма и СССР в первую очередь во второй половине 80-х гг. отступились от роли "двигателя и гаранта" мирового революционного процесса. Одним из последствий этого стала существенная потеря интереса сод-стран к "третьему миру", включая и страны социалистической ориентации. Кризис социализма совпал с глобальным навязыванием афро-азиатским государством рыночной экономики. В октябре 1985 г. международные 338 финансовые организации в лице МВФ и МБ одобрили, так называемый, план Бейкера, предусматривающий создание в "третьем мире" наиболее благоприятных условий для частного капитала и сокращения расходов на социальные нужды. Будучи в состоянии выплатить долги этим организациям, афро-азиатские государства вынуждены были принять этот план, ибо альтернативный источник получение помощи в лице СССР и других стран социалистического лагеря к началу 90-х гг. исчез Государство социалистической ориентации. (Отв. ред.Р.А. Ульяновский). М.: Наука, 2008.

Последние 100 лет развития в мире "социализма" показали, что:

• 1. "Социализм" побеждает не в развитых капиталистических странах (где созрел конфликт между развитием производительных сил и капиталистическими производственными отношениями). "Социализм" побеждает или в отсталых феодальных странах, или в тех странах, где феодальные отношения недавно сменились на капиталистические, но капитализм не успел укрепиться.
• 2. "Социалистические" производственные отношения по сути своей остаются феодальными отношениями, отличающимися монополией государства на эксплуатацию труда и получение прибавочной стоимости и обязанностью трудящихся работать на государство, а крестьян отдавать часть произведенной сельскохозяйственной продукции государству.
• 3. Со временем, с развитием производительных сил страна "социализма" переходит к капитализму.
• 4. Переход "социализма" к капитализму является по своей сути буржуазной революцией.
• 5. Чем сильнее развита экономика в "социалистической" стране - тем скорее, легче и бескровнее страна переходит от "социализма" к капитализму.

Изучая страны данного режима, у меня сложилась общая характеристика данного режима. Как видно из сказанного выше, географически можно определить данный режим можно выделить в Африке. Причины возникновения можно заключить в том, что во второй половине XX века страны Африки стали "разколонизироваться" от западных капиталистических стран. И, естественно, в том 2-х полярном мире они выбрали противоположный полюс, который основывался на борьбе с империализмом. Также идея социализма - это идея бедных слоёв общества, а Африка является самым бедным континентом на планете. Ещё одну причину я вижу в том, что Африка - это континент старообрядческий, где во главе племени стоит, непоколебимый лидер, что несвойственно демократическим институтам общества. И, ввиду исторических событий, для Африки более близок авторитарный режим правления. Эти страны создавались за счёт огромной поддержки СССР, который вливал огромные материальные средства и человеческие в обустройство этих стран, как своих единомышленников. Наша страна дорого платила за свою дружбу с этими странами. И никогда не будет забыта Афганская война, унёсшая тысячи жизни наших людей. Наши власти безжалостно кидали наших солдат на абсолютно мнимые цели, которые не дали нашей стране ничего. Смысл этих вложений не понятен. В итоге уже нынешняя власть простила этим странам все долги перед СССР. В начале 90х страны социалистической ориентации развалились, у них образовались новые режимы, поддерживаемые другими странами, и конечно, это связано с развалом СССР. Это свидетельствует о том, что, по сути, они держались на ресурсах нашей страны. Когда другие стали их "подкармливать" - они переориентировались на другие режимы. Поэтому, в общем, этот режим можно охарактеризовать как сугубо Африканским или "приближённо африканским", который основываются на авторитарном правлении диктатора со своими обычаями и держится на внешней поддержке. Перспектив данного режима - нет. Он прекращает своё существование после отсутствия поддержки от других стран и продолжает своё существование с другой политической ориентировкой, более близкой и удобной её новым спонсора Малько А.В. Теория государства и права: курс лекций. Учебное пособие. - Москва, 2011. Стр. 56 - 57.

В Азии и Африке выявились четыре культурно-цивилизационных региона: 1. Китайско – конфуцианский регион (Китай, Япония, Вьетнам, Корея. Тайвань. Гонконг, Сингапур); 2. Индо – буддийско – мусульманский блок (Индия, Пакистан, Юго-Восточная Азия); 3. Арабо – мусульманский регион (Ближний Восток, Афганистан, Ирак, Иран, страны Магриба); 4. Центральная и Южная Африка).

Проблема выбора путей развития после распада системы колониализма стала общей для всех стран Азии и Африки. Выделяют три основные модели социально-экономического развития развивающихся стран.

Феномен «социалистической ориентации» (Китай, Вьетнам, Северная Корея (социалистический путь), ряд стран Африки и некоторые арабские страны (социалистическая ориентация)).

Изначально на путь "социалистической ориентации" вступили страны с неразвитыми буржуазными отношениями или с отсутствием таковых. Руководство стран с патриархально-феодальной экономикой полагало, что путь капиталистической модернизации как средство ликвидации отсталости для них не подходит, что капиталистическим путем из нищеты им не выбиться (национальной буржуазии как класса практически нет; накоплений у населения для ее формирования нет; процесс ПНК и последующие стадии капиталистической эволюции будут идти неопределенно долго; призывать на помощь через окно бывших колонизаторов, только что выставленных за дверь, унизительно и непопулярно в массах; а если иностранный капитал и придет, то будет диктовать свои условия сотрудничества и заботиться прежде всего о своих интересах). Кроме того, связь колониализма с капитализмом скомпрометировала саму идею капиталистического выбора в этих странах. У руководства указанных стран было большое желание избежать прохождения длительной буржуазной эволюции, спрямить путь к процветанию и ускорить его достижение посредством перехода к социализму минуя капиталистическую стадию. Основными предпосылками "перепрыгивания через историю" должны были стать: община и традиции общинного коллективизма, направленные в нужное русло революционно-демократическими режимами внутри этих стран, использование опыта индустриализации СССР и советской помощи "прогрессивному" курсу этих режимов.

Опыт советской индустриализации, привлекавший внимание многих лидеров "третьего мира", свидетельствовал, что решение стратегической задачи – выжить и достигнуть экономической независимости, может быть обеспечено: плановым руководством централизованной обобществленной экономикой; созданием тяжелой промышленности как основы независимой экономики; мобилизацией человеческого социального фактора экономического роста, планированием и программированием внешней торговли, которая в руках государства может быть источником накопления крупных централизованных ресурсов на цели форсированного промышленного развития. Многое из советского опыта преодоления отсталости в той или иной степени действительно могло быть применимо в развивающихся странах с учетом разницы условий огромного СССР эпохи первых пятилеток и маленьких патриархальных стран, вознамерившихся перепрыгнуть через капиталистическую стадию развития. На практике же произошло слепое копирование советского опыта: руководство КПСС хотело быстрее построить "витрину социализма" на Востоке, а революционно-демократические лидеры развивающихся стран таким образом форсировали социально-экономическую трансформацию своих стран. В результате сосредоточения советской помощи этим странам в "стратегических" отраслях (энергетика и машиностроение, горнодобывающая и металлургическая промышленность) в малых странах были созданы крупные производства, эффективность которых желала лучшего, и неразвитыми остались отрасли, которые могли бы дать быструю отдачу и обеспечить потребности населения в товарах повседневного спроса. Не оправдались и надежды на общину как "естественную ячейку социализма". Кризисные явления в этих странах закономерно вели или к ужесточению политического режима, или к военным переворотам с целью перехода на капиталистическую модель развития (Гана, Гвинея, Йемен, Сомали...).

Параллельно отходу от курса "социалистической ориентации" ряда патриархальных стран, на этот путь развития стали выходить страны более развитые в буржуазном отношении, но не выдержавшие "экзамена на капитализм". Дело в том, что с развитием капитализма в этих развивающихся странах на место и в придачу к проблемам старого традиционного общества приходят еще и проблемы нового буржуазного общества. Оставаясь в рамках мировой капиталистической системы хозяйства, эти страны апеллировали к СССР за помощью в "прерывании капиталистического развития и отходе от него" в сторону "социализма" (арабского, сирийского, иракского, исламского...). С учетом идеологического значения феномена "отхода" развивающихся стран от капитализма и антиимпериалистической риторики лидеров этих стран, советская помощь им была обеспечена. В результате теоретические предположения Ф. Энгельса и В. Ленина о "возможности" некапиталистического развития некоторых отсталых стран при условии могущественной многосторонней поддержки извне теоретиками КПСС (М. Суслов, Б. Пономарев, Р. Ульяновский) были трансформированы в концепцию "неизбежности" разрыва большинства развивающихся стран с капитализмом и превращения социалистической ориентации в "магистральный" путь развития зарубежного Востока. Тем самым были дезориентированы относительно реальной возможности "капиталистического" развития и народы Востока, и советский народ – донор этого эксперимента (в конце 50 – начале 70 гг. на Египет приходилось от 20% до 30% всей советской помощи "третьему миру", но даже этого оказалось недостаточно для сохранения "курса Насера" после его смерти).

Ход преобразований во второй группе стран "социалистической ориентации" выглядел следующим образом: поскольку их политическое руководство было против частного национального и иностранного капитала, было проведено огосударствление экономики. Бюрократизированный госсектор не мог обеспечить повседневные экономические потребности общества и нуждался в притоке средств для своего развития (советской помощи явно не хватало). Отсюда, с одной стороны, необходимость либерализации экономической политики (снятие запрета на национально-буржуазное предпринимательство и инвестирование западного капитала в частном секторе), а с другой стороны, ужесточение политического режима для контроля стихийного развития капитализма. В конечном счете, возрожденный буржуазный сектор коррумпирует партийно-государственный аппарат и происходит трансформация революционно-демократических режимов в авторитарные с популистским оттенком.

Распад Советского Союза и мировой системы социализма, как внешнего фактора "социалистической ориентации" развивающихся стран, положил конец указанному феномену. Это не означает, однако, невозможности рецидивов избегания мучительной капиталистической модернизации отдельных стран Востока, но они обречены на провал в связи с отсутствием внешней поддержки со стороны союзника, каковым ранее был СССР.

Государственно-капиталистический вариант развития (Индия. Турция).

После завоевания политической независимости руководство ряда развивающихся стран обнаруживает, что слабая национальная буржуазия не в состоянии вывести их из экономической отсталости и зависимости. Решение этой задачи может быть обеспечено проведением политики госкапитализма, в арсенале которого: государственное регулирование частного сектора для направления его развития в нужное русло (посредством налогообложения или, наоборот, предоставления льгот, лицензированием и т. д.); создание ключевых отраслей и предприятий в рамках госсектора; содействие национально-буржуазному предпринимательству в его конкурентной борьбе с иностранным капиталом посредством политики протекционизма и привилегированных отношений с госсектором (приоритетность, льготные цены на продукцию государственных предприятий и т. д.).

На начальном этапе такого варианта развития расстановка сил складывается следующим образом: государство развивает и контролирует командные высоты экономики как основу преодоления отсталости и зависимости (металлургия, машиностроение, энергетика); национальная буржуазия развивает легкую, обрабатывающую, мелкую промышленность, экономически высокоприбыльную вследствие быстрой окупаемости; иностранному капиталу дозволяется развитие чрезвычайно капиталоемкой горнодобывающей промышленности на определенных условиях. Таким образом, складывается известный баланс трех сил, каждая из которых выполняет свою часть работы по ликвидации отсталости развивающихся стран при решающей и контролирующей роли государства как выразителя общенациональных интересов. Со временем, однако, баланс трех сил нарушается: крупная национальная буржуазия, экономически усилившаяся благодаря политике госкапитализма, начинает претендовать на руководство государством и госсектором под предлогом его неэффективности (так было в Турции и Индии). Достижение этой цели может привести к тому, что политика госкапитализма будет служить не национально-государственным интересам, а крупному капиталу. Поэтому мелкая и средняя буржуазия противодействуют его намерениям: идет борьба "верхушечного" и снизу растущего капитализма за контроль над государством.

Степень экономической эффективности госсектора по сравнению с частным действительно ниже, поскольку госсектор взял на себя самую трудную и малоприбыльную сферу экономики: он поддерживает и стимулирует национально-буржуазный сектор установлением для него льготных цен, часто ниже себестоимости продукции госсектора; госсектор характеризуется большими расходами на социальную сферу и гораздо более высокой степенью социальной защищенности его работников, чем на частных предприятиях. Все это трактуется правобуржуазной оппозицией как "неэффективная трата денег налогоплательщиков". Обвинения госсектору в неэффективности находят поддержку в широких слоях населения. Дело в том, что созданная на деньги налогоплательщиков (иностранная помощь тоже в конечном счете покрывалась ими) тяжелая промышленность непосредственно и сразу не привела к повышению уровня и качества их жизни. Кроме того, высокомеханизированный госсектор использует меньшее количество рабочей силы, чем частнокапиталистические предприятия. Поэтому, например, в Индии в 1977 г . избиратели высказались против курса на создание за их счет крупного механизированного производства, мешающего решить проблему занятости путем создания множества мелких предприятий. Заслуги и роль госсектора, как стержня экономической самостоятельности, неоспоримы. Ликвидация его, как "выполнившего свои функции и исчерпавшего свой созидательный потенциал" на новом этапе экономического развития, преждевременна. Госсектор не только объект политической борьбы, но и важный инструмент балансирования противоборствующих сил и стабилизации социально-политической ситуации в руках государства.

Выход из кризиса политики госкапитализма зависит от конкретных условий страны, ее проводящей. Основные направления совершенствования этой политики: ограничение непосредственного вмешательства государства в экономику; ограничение производственных функций государства при сохранении и расширении его регулирующих развитие частного сектора функций; более четкое разграничение сфер деятельности частного и государственного капитала; отказ госсектора от протекционизма национально-буржуазного сектора и переход к сотрудничеству между ними на общих основаниях прибыли, спроса и предложения.

Государственно-капиталистический вариант развития – это выбор крупных государств , которые имели основания ставить вопрос о достижении экономической самостоятельности. В этих странах буржуазия не имеет монополии на власть – государство, опираясь на госсектор, сохраняет высокую степень надклассовой автономии и имидж выразителя общенациональных интересов. Оно выполняет роль буфера в отношениях между классами и между различными фракциями буржуазного класса. Ось политического противостояния проходит внутри буржуазного класса по вертикали со все большим преобладанием крупного капитала, блокирующегося с капиталом иностранным. Судьбы общества и государства зависят от позиции, которую займет государство по отношению к этому складывающемуся преобладанию: если не будет принят комплекс мер в интересах стимулирования мелкого и среднего бизнеса, государство потеряет свою былую экономическую, а следовательно и политическую, самостоятельность и превратится в инструмент крупного национального капитала, связанного с ТНК. А это приведет к нарушению относительной социально-политической стабильности эпохи госкапитализма.

Частнокапиталистический вариант развития (Тайвань, Гонконг, Сингапур, Южная Корея, Таиланд, Малайзия, Индонезия).

Большинство развивающихся стран – малые страны. В отличие от крупных развивающихся стран малые не могли всерьез ставить вопрос о ликвидации экономической зависимости , ограничивая свои перспективы преодолением экономической отсталости. Достижение этой цели при ограниченности людских, природных и финансовых ресурсов было возможно только на пути развития мелкого частного предпринимательства без существенной поддержки со стороны слабого государства. Слабая национальная буржуазия, преимущественно мелкая, в отсутствие госсектора не может модернизировать национальную экономику в относительно короткие сроки. Эта задача скорее по плечу иностранному капиталу и связанной с ним компрадорской буржуазии (часть буржуазии экономически отсталых стран (как колоний, так и независимых) осуществляющая торговое посредничество с иностранными компаниями на внутреннем и внешнем рынках и тесно связанная с колонизаторами). Однако национальная буржуазия не желает уступать экономическую инициативу, а, следовательно, и политическое руководство. В связи с этим, ось политического противоборства в странах свободного (от госсектора) капиталистического развития проходит внутри буржуазного класса по горизонтали между национальной и компрадорской фракциями местной буржуазии. Варианты и последствия этого противостояния могут быть следующими:

• национальная буржуазия, неспособная модернизировать страну, при поддержке государственной власти защищает свое монопольное право на эксплуатацию людских и материальных ресурсов страны под популярными в массах лозунгами борьбы с империализмом, неоколониализмом и его компрадорской агентурой (вплоть до национализации иностранной собственности и использования социалистической фразеологии). В результате, страна отгораживается от мировой экономики, передовой технологии, необходимых для развития внешних инвестиций. Общая отсталость страны консервируется и даже усугубляется, зато чиновничество и национальная буржуазия обслуживают друг друга на фоне антиимпериалистической риторики и застоя в экономике (жертвами такого мафиозно-политического союза в разные годы стали многие страны Тропической Африки);
• компрадорская буржуазия, поддержанная государством, модернизирует страну с привлечением иностранного капитала и передовых технологий, интегрирует ее в мировое капиталистическое хозяйство. В результате – существенный экономический прогресс, вплоть до "экономического чуда" (Ю. Корея).

Любопытный феномен восточных стран частнокапиталистического пути развития – изменение ролей национальной и компрадорской буржуазии после деколонизации. На этапе национально-освободительных движений сложились стереотипные образы "прогрессивной" национальной и "реакционной" компрадорской буржуазии – троянского коня колониализма. Однако на новом этапе независимого развития созидательные возможности компрадоров оказались более полезными для преодоления отсталости этой группы стран, чем бесплодный экономический национализм слабой национальной буржуазии. Фактически в этих странах компрадоры выполняют ту функцию, которую в странах государственно-капиталистического варианта развития выполняет государство. В странах частнокапиталистического развития отсутствует буфер между противоборствующими фракциями буржуазного класса в виде госкапитализма. Государственная власть в них выполняет волю какой-либо одной буржуазной фракции в авторитарно-диктаторской форме. Поэтому внутрибуржуазная борьба порождает в этой группе стран хроническую социально-политическую нестабильность (при господстве проамериканской фракции южнокорейской буржуазии, при национально-буржуазных диктатурах в странах Тропической Африки). Борьба идет за монопольное обладание государственной властью при фактической невозможности компромиссного ее раздела. Схематически социально-политическая структура стран вышеуказанных вариантов-моделей развития может быть изображена в виде горизонтальной госкапиталистической индийской (государство относительно автономно, благодаря опоре на госсектор и балансированию между классами, выполняет роль буфера между буржуазией в целом и народом, и между буржуазными фракциями, и, тем самым, обеспечивает относительную социально-политическую стабильность) и вертикальной частнокапиталистической южнокорейской (государство – объект борьбы и инструмент в руках какой-либо фракции буржуазного класса) структур.

История Востока. Том 2 Васильев Леонид Сергеевич

Страны «социалистической ориентации»

Еще раз стоит в самом начале заметить, что принципиальной грани между жесткими марксистскими режимами и странами, ориентирующимися на марксизм, нет. Не потому, что нет разницы; она есть и вполне ощутима. Но прежде всего потому, что одна и та же группа стран (упоминавшиеся уже Ангола и Эфиопия, Лаос и Камбоджа, Никарагуа) может быть с оговорками отнесена и к той, и к другой категории. Только при отнесении ее к первой категории нужны одни оговорки, при отнесении ко второй – иные. Связано это с тем, что группа стран, о которой идет речь, характеризуется неустоявшимся режимом, чаще всего в сочетании с экстремальной ситуацией перманентной войны, когда стоит задача не столько последовательно воплощать в жизнь утопические требования доктрины, сколько находить оптимальные варианты для выживания.

Но есть и другая группа стран, ориентировавшихся на марксистский социализм. Это преимущественно страны Африки, включая в разные периоды их современной истории Мали и Гвинею, Гану и Танзанию, Конго и Мадагаскар, Египет и Зимбабве, да и ряд других. Это упоминавшийся уже Южный Йемен, может быть, еще некоторые страны ~ опять-таки в разные периоды их современной истории. Главное отличие режимов этих стран от жестких марксистско-социалистических в том, что все они так или иначе стремились с самого начала их «социалистической ориентации» в сторону марксизма сочетать генеральные установки доктрины с ее отношением к частной собственности, рынку, индивиду и коллективу с различного рода послаблениями в сфере мелкой частной собственности, ограниченного рынка и т.п. С марксистскими режимами, кроме прочего, всех их сближал нарочитый акцент в сторону огосударствления экономики, а то и национализации основной ее части. Кроме того, сближающим фактором всегда была идеологическая жесткость, опять-таки во многом восходившая к нормам марксистской доктрины, пусть не по букве, но по духу, как то было, в частности, в Египте при Насере, когда компартия официально была запрещена, а власти действовали в близком к марксистскому духу стиле. Нечто подобное, пусть с оговорками, можно сказать и о Бирме, и об Алжире.

Для всех этих стран характерны сильное политическое и идеологическое воздействие на них со стороны лагеря коммунизма и постоянная помощь оружием, хотя и не только им. Лидерам Танзании и некоторых других африканских стран явно импонировала идея кооперации по-марксистски, коллективизации сельского хозяйства, которая и была в наиболее последовательной форме воплощена в танзанийской системе уджамаа. На правителей Ганы в 60-х годах произвела впечатление плановая система управления экономикой (был принят 7-летний план в 1962 г.). Аналогичный интерес к плану по-марксистски проявил в 80-х годах Йемен. О помощи Египту при Насере и говорить не приходится – она была разнообразной и объем ее был весьма велик, начиная от поставок оружия и кончая Асуанской ллотиной. Но даже в тех странах, где помощь и влияние со стороны коммунистического лагеря были относительно слабы, будь то Алжир или Бирма, косвенное воздействие лагеря (вот оно – поле напряжения) ощущалось и воспринималось, в том числе и при отсутствии заявлений о намерении идти по марксистскому пути.

По-разному страны этой категории находили избранный ими путь. На чаще всего ориентация на социализм по-марксистски была как бы вынужденной, объяснялась отсталостью. В слаборазвитых африканских странах необходимую роль посредника, основного субъекта рыночных связей с внешним миром и в то же время гаранта сохранения жизнеобеспечивающего уровня жизни населения брало на себя государство, которое всегда так или иначе связано с командноадминистративными методами управления и бюрократической неэффективностью руководства хозяйством. Это, естественно, способствовало консервации старой структуры, т.е. мешало развитию частной экономики и самому принципу конкурентоспособного предпринимательского хозяйства, базирующегося на экономической эффективности. Выход из этого замкнутого круга в 60-х годах многие видели в иллюзии быстрого и легкого решения этой сложной проблемы по-марксистски. Но для стран той категории, о которой идет речь, это была именно иллюзия. Ни у одной из них практически не было шансов рассчитывать даже на те начальные успехи, что продемонстрировали в первые годы коммунистического эксперимента хорошо институционализированные страны с конфуцианским цивилизационным фундаментом. Объясняется это тем, что африканские молодые государства не имели ни такого фундамента, ни той степени институционализации, социальной дисциплины и готовности к перенапряженному труду, какими обладали дальневосточные страны (что касается Египта, то здесь сыграли свою роль иные причины, имеющие отношение к исламу; это же относится и к другим исламским странам, делавшим шаги в сторону ориентации на марксизм).

Там, где не было ни фундамента, ни дисциплины труда, ни административной институционализации, ориентация на социализм по-марксистски приводила к приостановлению движения вперед по пути развития, к неспособности прокормить себя, наконец, к перманентному более или менее глубокому кризису. Но, так как все это не уходило слишком вглубь и было в немалой степени внешним, искусственным, наносным, то от него сравнительно легко можно было избавиться, что и продемонстрировали миру едва ли не все африканские страны, отдавшие в свое время дань иллюзиям развития по-марксистски. Выход из кризиса был в смене режима либо в реформах, порой в том и другом сразу. Особенно заметным процесс прозрения стал на рубеже 80 – 90-х годов, в период глобального краха марксистского эксперимента во всем мире. Зашедшие в марксистский тупик страны «социалистической ориентации» одна за другой, пятясь, выбирались каждая из своего тупика на исходные позиции и, наученные горьким опытом, начинали движение вперед по рельсам капиталистического рынка.

Общими для всех стран этой категории являются меньшая степень потерь и большая легкость переориентировки, нежели то было со странами первой категории, т.е. жесткого марксистского режима. Здесь многое сыграло свою роль, но главным образом – относительная гибкость политико-стратегического курса, сочетавшего требования доктрины с разумным допущением элементов частной собственности, рынка и всего традиционного образа жизни. Ситуация вакуума силы и воздействие со стороны противостоявшего коммунизму капиталистического поля напряжения тоже играли свою роль, как, впрочем, и влияние ислама и исламской третьей силы (третьего поля) в случае с мусульманскими странами, будь то Египет, Алжир или Йемен.