Пару месяцев назад, когда я заканчивала учебу на биологическом факультете Московского государственного университета, у меня было очень четкое представление, где я хочу оказаться через 10 лет. Это было до того, как я приняла участие в первом в России хакатоне в области биоинформатики, на котором один из организаторов и докладчиков спросил о моих карьерных планах.

Я тогда представила свои наполеоновские планы на ближайшие годы:

– Пойти в аспирантуру в МГУ и защититься в течение двух-трех лет

– Публиковать результаты своих экспериментов в престижных журналах

– Переехать на год в Германию для работы над проектом совместно с другими учеными

– Вернуться в МГУ и помочь восстановить былую славу кафедры генетики на биофаке

В течение следующих нескольких недель мой мир перевернулся. Я получила предложение по работе от компании Insilico Medicine (проект по исследованию в области старения и фотостарения кожи), и они пригласили меня на экскурсию в несколько европейских университетов и фармацевтических компаний. Я посетила университеты Базеля, Basel Biozentrum, фармацевтические компании Roche, Novartis и ряд других учреждений. Там я познакомилась с учеными и побывала на множестве презентаций и встреч.

Оказалось, что российская биологическая наука невысоко ценится на Западе. Я слышала рассказы об одном из менеджеров компании Novo Nordisk, который открыто заявил на заседании, что «российские ученые посредственны». «Покажите мне двадцать человек из Broad Institute, и я буду впечатлен», – дополнил он. Общее настроение таково, что, если вы работаете в России – вы, скорее всего, посредственный ученый.

Это заставило меня задуматься. Ситуация выглядит так: у большинства производительных российских ученых есть работа в университетах других стран или, по крайней мере, лаборатории. В том числе у профессоров МГУ: Евгений Рогаев сотрудничает с University of Massachusetts Medical School, Алексей Кондрашов – профессор в University of Michigan в Анн-Арбор (Ann Arbor). Кроме того, у Константина Северинова, к примеру, есть лаборатория в Рутгерсе (Rutgers), а у одного из ведущих ученых-материаловедов, Артема Оганова – в Стони Брук (Stony Brook). У многих российских ученых дела на Западе идут хорошо. Например, один из самых цитируемых биоинформатиков, доктор Евгений Кунин, является старшим исследователем в Национальных институтах здравоохранения США (National Institutes of Health, NIH).

Похоже, что у российского ученого есть два способа добиться успеха на родине:

– Уехать на Запад, «вырасти» там, а затем вернуться в Россию и работать на неполную ставку

– Сосредоточиться на биоинформатике

Не секрет, что после распада Советского Союза остановилось развитие многих областей науки и техники. Некоторые «лучшие умы» навсегда покинули страну, а те, что остались, были вынуждены переключиться на другие сферы, чтобы просто выжить. Часто в СССР ученые заводили семьи в раннем возрасте, поэтому многим приходилось думать не только о себе. С тех пор у нас нет внутреннего рынка для реагентов и научной продукции, нет промышленности, чтобы поддержать науку.

Сильные и слабые стороны

Я составила список сильных и слабых сторон научной деятельности в России.

Сильные стороны:

– Сильные школы математики и физики (по крайней мере, так было 5 лет назад)

– Крупная экосистема IT-компаний, включая ABBYY, Kaspersky Lab, разработчиков игр, и т.д.)

– Хорошая репутация российской биоинформатики на Западе, потому что известен, например, Евгений Кунин, а также коммерческой биоинформатики, благодаря Юрию Никольскому (которого я имею честь знать лично, так как он является советником моего нового проекта)

– Дешевый труд, когда речь идет об ученых-биологах

Слабые стороны:

– Очень мало хороших университетов: кроме МГУ, МФТИ, СПбГУ ИТМО существует еще максимум десять

– Невозможно быстро импортировать реагенты (это может занять 3 месяца)

– Невозможно быстро импортировать и экспортировать биологический материал

– Стоимость реагентов и оборудования в два или даже в три раза выше, чем на Западе

– Наука плохо финансируется, и трудно выделять деньги на зарплаты ученым

– Плохая репутация российской науки на Западе – из-за этого сложно публиковаться в рецензируемых журналах

– Многие ученые «старой школы» не используют новое оборудование и публикуются только в русскоязычных журналах – их никто не читает

Таким образом, в данный момент невозможно конкурировать в лабораторных работах с Западом или Китаем. И никакие мелкие или крупные, даже государственные, программы не смогут изменить это.

Я задала себе один важный вопрос: «Зачем в России нужна исследовательская работа в лабораториях, когда большая часть доходов поступает от продажи природных ресурсов?» – на самом деле, от такой работы нет никакой пользы.

Кроме того, Запад дал миру самый драгоценный дар из всех – Open Access, полный доступ к учебным и научным материалам в режиме реального времени. NIH выделяет более $30 млрд в год на исследования, и обычно их результаты публикуются в течение одного года. Все данные находятся в открытых хранилищах и могут быть проанализированы.

Так почему же мы хотим проводить эксперименты, когда можно сосредоточить усилия на анализе данных, полученных в других в странах, где созданы более комфортные лабораторные условия?

Чего вы хотите больше – иметь много научных областей в коматозном состоянии или две-три области, в которых вы впереди всех? Исследования при этом могут проводиться только путем анализа данных, полученных из большого числа лабораторий сразу.

Для себя я сделала этот выбор. Я остановлюсь на биоинформатике и ближайшие несколько лет буду работать как с отличными командами, так и с отдельными хорошими учеными, пользуясь Open Access. В своей работе я хочу сосредоточиться на решении такой насущной проблемы, как старение, а как женщина – обращу внимание, в первую очередь, на старение кожи.

Я думаю, что, если Россия хочет иметь какое-либо будущее в научной сфере, ученым нужно сфокусироваться на биоинформатике и нейроинформатике. Как Япония стала в 80-х №1 в автомобилестроении, Россия может стать №1 в биоинформатике к 2020 году.

Нашли опечатку? Выделите текст и нажмите Ctrl + Enter

Сильные и слабые стороны российской аналитики

(Взгляд того, кто «работает против» аналитиков)

Вряд ли кого-либо удивит утверждение, что Россия, как и весь мир, находится в тяжелейшем кризисе, из которого нет выхода без громадных потерь и жертв, кои должны быть выплачены «матери-Истории». А вот факт, что принести эти жертвы придётся не только рядовым гражданам, но – в первую очередь, и главным образом – , получившим свои состояния или социальный статус в последние 25-30 лет, стал очень неприятной неожиданностью. Причём 2013 год показал: уклониться от такого «налога» не удастся. В частности (и это очень неприятная для многих тема!), государства, которые не смогут максимально быстро и максимально полно собрать налоги со своих граждан, включая богатых и самых богатых, не смогут выжить. А с точки зрения , такие государства вообще не имеют права на существование. Можно привести множество других признаков того, что мир необратимо изменился . И шансы, что «всё рассосётся», что-нибудь придумают, произойдёт чудо – нулевые.

Но что же делать? То есть, что конкретно нужно делать в этой ситуации?

Первый шаг уже назван: собрать налоги. Со всех! Проблема России не в коррупции, а в налогах, которые нужно собирать со всех и без исключений. Причём с богатых – больше, чем с остальных. И никуда они не убегут: «там» их ещё больше «общипят» , как Полонского.

Мы с вами не собираем налоги, и напрямую – это не наш вопрос. Однако, обсуждая слабости аналитики в управлении современным конфликтом, мы должны, прежде всего, понимать, что конфликт сегодня выстраивается вокруг центральной задачи выживания современного государства, как такового – сбора налогов . Причём, если удастся, то собрать налоги нужно и с граждан других стран, как это стараются сделать власти и .

Итак, самая главная слабость российской аналитики – отсутствие прямой постановки задачи выживания государства. Раньше страны воевали друг с другом ради захвата территорий, населения, природных богатств, или просто для уничтожения противника. Сегодня – ради сбора налогов с граждан, корпораций и банков.

Российское руководство в настоящее время не может открыто сформулировать эту задачу по внутриполитическим причинам. Все отряды элит РФ сверху донизу выстроены под схему управления крупной собственностью, по которой правообладание ею в обязательном порядке должно быть привязано к международной юрисдикции (эта система сложилась ещё в 70-е годы ХХ века по приказу ). Иными словами, указанная постановка задачи выживания государства означает необходимость открытой декларации полного технического уничтожения всех отрядов российских элит.

Можно ли об этом объявить публично? Да, если пришло время. Но сделано это должно быть устами не чиновника или политика, а какого-нибудь писателя или учёного. Такова старая советская традиция (sic!) .

А второй шаг , после сбора налогов, столь же конкретен, как и первый: построение новой системы информационного обеспечения политического и военно-политического управления страны.

Всё, что будет сказано далее, наверняка будет идти вразрез с устоявшимися представлениями в экспертном сообществе РФ. Чтобы не вызвать неуместного пессимизма, предлагаем сперва обсудить ряд слабостей российской аналитики, а затем – её сильные стороны, иллюстрирующие реальные перспективы прорыва.

Итак, первая слабость . Вся российская раздроблена на «площадки», каждая из которых, в свою очередь, привязана к интересам разных групп олигархов, «силовиков» и госбюрократии, объединённых в обособленные конгломераты. Это означает, что аналитики каждого такого конгломерата не могут выйти за рамки разрешённого дискурса. Не имеют права называть некоторые вещи своими именами, рассматривать определённые темы и т.д. Причём разрешённый для данной «площадки» дискурс складывался не менее 25 лет, и теперь для самих аналитиков внутренне крайне дискомфортно нарушать табу.

Итак, первая слабость аналитики в РФ – устоявшийся авторитет и связанная с ним жёсткая включённость ведущих экспертов и аналитиков в системы отношений. В результате, источник силы аналитиков и экспертов – влиятельность – стал их главной слабостью.

Вторая слабость состоит в неправильном понимании исторического наследия, из которого выросли сами эксперты и аналитики, как профессионалы. Бытует мнение, что в РФ, как и в СССР, бюрократия является правящим классом. Другой вариант этого тезиса – ни в СССР, ни в России не было и нет правящего класса, и всё, что здесь происходило и происходит, определяется тем, что РФ, как и ранее Союз, полностью подчиняется приказам правящего класса . По существу, это два варианта одной и той же ошибки .

Если говорить упрощённо, бюрократия – сословие контролёров, проверяющих модели поведения людей и организаций на соответствие спискам разрешённых и запрещённых моделей поведения, на которых основана жизнь общества. При этом контролёры не имеют права формировать сами списки. Списки моделей поведения, читай – фундаментальные правила игры, создающие общество, задаёт правящий класс . Иными словами, бюрократия не может быть правящим классом. (Правящим классом не могут быть и владельцы крупных состояний – в силу социальной примитивности их интересов и узкого эгоизма действий.)

Таким образом, даже самый высокопоставленный бюрократ, став экспертом или создав «аналитическую структуру», не имеет знаний о том, как задаются и внедряются изменения в списки разрешённых и запрещённых моделей поведения. Он никогда не касался технологий изменения правил игры, создающих общество.

Российская аналитика совершенно не понимает этой тонкости. И как следствие, не знает, что существует два различных стандарта информационных документов. В аналитике РФ абсолютно доминирует лишь один стандарт , который и получил название «анализ». Он основан на движении документов снизу вверх. Т.е. на изучении отдельных фактов с оценкой достоверности источника информации. Далее документы обобщаются, усложняются по структуре тем, но сохраняют родовой признак этого стандарта: указание и оценку достоверности источника, которую перепроверяет «старший уровень».

Другой стандарт основан на движении документов сверху вниз. Он базируется на краткой схеме ситуации без её оценки, без прогноза развития и без указания источников информации. Источником является группа, выпускающая такой документ. Так работал ЦК КПСС : закрытые письма ЦК и т.п. Но к моменту прихода к власти М. Горбачёва, вся технология генерации и управления потоками документов второго стандарта была «спрятана»: партия готовилась к «особому периоду» и переходу на нелегальное положение (активная подготовка к этому переходу началась, примерно, в 1972 г.).

Хорошо известен факт, что разведка и аналитика всегда действуют в условиях огромных потоков информации. Задача – «выловить» значимую информацию и проверить её достоверность. Однако при этом любой руководитель принимает решения в условиях катастрофического дефицита информации. Сопоставление одного и другого служит наглядной иллюстрацией тезиса, что практически весь документопоток, предлагаемый аналитической службой, руководителю не нужен. Не нужен, потому что руководитель должен принимать решения на основе совершенно иного стандарта документов , позволяющих ему оценить ситуацию в ключе, соответствующем его потребностям.

Таким образом, вторая слабость российской аналитики состоит в полном отсутствии людей, имеющих знания и опыт работы с технологиями генерации документов информобеспечения стратегического управления на основе второго стандарта. Для эффективного принятия политических, экономических и военных решений документопоток, создаваемый нынешней , не применим. Отсюда – признанный «наверху» факт, что политическая аналитика в стране отсутствует или предельно слаба.

Третья слабость российской аналитики происходит из того, что в российском аналитическом сообществе огромную роль играют выходцы либо люди, связанные со спецслужбами и военной разведкой. Однако в СССР были строгие законы, ограничивавшие аналитическую деятельность КГБ и . Например, КГБ законом запрещалось проведение политической и идеологической работы на территории Союза. Было запрещено проведение политических, в том числе подрывных, акций за рубежом. КГБ не имел права заниматься аналитической работой по своим материалам, а был обязан передавать в ЦК КПСС и другие организации только чистые факты, без всяких анализов и выводов. Последним занимался КПК – главная спецслужба .

В качестве иллюстрации к сказанному напомним один факт. С февраля 1921 г. Ф. Дзержинский был назначен наркомом путей сообщения. Но под прикрытием борьбы с массовыми хищениями на железной дороге, на базе НКПС была создана мощная внутренняя политическая разведка – с целью своевременного выявления угроз военных переворотов, политического саботажа и иных антисоветских заговоров. С февраля 1934 г. эту разведслужбу возглавил Л. Каганович, совместив руководство ею с руководством Комиссией Партийного Контроля (КПК) при ЦК ВКП(б), т.е. партийной контрразведкой .

Третья слабость аналитики состоит в том, что в основе российского аналитического сообщества не лежат советские традиции и опыт создания и управления системой анализа и систематизации информации по политической и военно-политической ситуации в стране. Нет и не было кадров. Нет и не было соответствующих оргтехнологий. И т.д.

Четвёртая слабость . В октябре 2007 г. В. Лефевр представил в свою новую технологию управления поведением выбора в так называемых полисубъектных средах. Т.е. в ситуациях, когда существует много различных акторов, которые, к тому же, все друг на друга влияют, пытаясь провести выгодные им решения. Лефевр и его сотрудники тестировали эту технологию 10 лет. Но целью тестирования было добиться не просто проверки её достоверности и эффективности. Задача была поставлена иначе: превзойти эффективность экспертного сообщества. Так, если оценка ситуации на основе работы с экспертным сообществом даёт достоверность в 12%, то новая технология Лефевра должна была надёжно давать 12,5%. Они этого достигли.

Замечательный успех Лефевра и его коллег создал абсолютно новую ситуацию в управлении конфликтами. Сегодня для управления конфликтом нет необходимости в существовании экспертного/аналитического сообщества. Более того, если это сообщество существует и активно влияет на принятие решений, оно даёт заведомо худшую оценку ситуации, чем лефевровская технология, гарантируя «своим» стратегический проигрыш.

Таким образом, четвертая слабость аналитики в состоит в том, что сам факт существования организованного аналитического сообщества, вследствие технологического прогресса, стал причиной стратегических поражений руководства страны (в условиях конфликта с противником, обладающим опытными кадрами, работающими в полисубъектных средах). Причём это поражение гарантировано даже при наилучшей организации и кадровом оснащении аналитического/экспертного сообщества (sic!) .

Пятая слабость российской аналитики – так называемая «вовлечённость» аналитиков. Иными словами, нормальный российский аналитик считает своим долгом занять «позицию», «принять сторону». Это наследие , когда каждый гражданин был либо с нами, либо против нас. Помните – с кем вы, деятели науки?

Для политической и идеологической идентификации это правильно. Но для оценки ситуации в условиях многовекторного конфликта и сверхкритической неопределённости это – катастрофа. Не зря недавно в Йельском университете США был опубликован отчёт по исследованию влияния вовлечённости аналитиков на их эффективность. Оказалось, что, чем выше уровень вовлечённости, тем хуже качество аналитической оценки.

Идеал аналитического центра – полная социальная изоляция. Причём технология полной изоляции была отработана в России. Американцы только перепроверяли достигнутые нами результаты. И полностью подтвердили их.

Итак, пять слабостей . На самом деле их больше, но пять названных – основные . Будучи сложенными вместе, они не оставляют никакого шанса на сохранение statusquo . Радикальная перестройка всей системы российской аналитики абсолютно неизбежна.

Однако у аналитического сообщества РФ есть и сильные стороны .

Первая и самая важная сильная сторона – . Он отличается от других «живых» языков тем, что каждое слово имеет множество порой прямо противоположных смыслов. А также огромное количество суффиксов, префиксов и пр. В условиях сегодняшнего мирового кризиса и порождённого им бешеного потока неопределённостей, выходящих за рамки любых известных теорий и представлений, русский язык позволяет сформулировать понимание, действуя практически вовне вербального смысла слов и фраз.

По опыту – это огромное преимущество. Американцы уже много лет пытаются скопировать некоторые российские оргтехнологии. В частности, ЦРУ ещё в 2010 г. приняло абсолютно «неконвенциальное» решение размещать аналитические центры на территориях значимых для стран (разведчики оценят всю необычность этого решения!). Но споткнулись на языковых особенностях русского языка, и, насколько известно, пока так и не смогли воспроизвести эффективности, полученной в российской технологии. Кажется, они даже не поняли причины своих неудач.

Вторая сильная сторона . Несмотря на страшную «кровавую гэбню», Россия – одна из самых свободных стран. Мы можем обсуждать практически любые темы почти под любым углом зрения. Ничего подобного нет ни в США, ни в Китае, ни в Японии, ни в других странах. У нас почти нет запретных тем. Исключая ограничения, которые несут сами аналитики, вследствие их вовлечённости в деятельность локальных конгломератов, о которых шла речь выше. Но это – не диктат режима, а проблема ближнего окружения.

Американцы не могут обсуждать «11 сентября» , китайцы – Тяньаньмэнь-1989, немцы – «нацистский интернационал». Не принято, неприлично. Да и ФБР/МГБ всегда рядом. А у нас в социальной и политической культуре таких ограничений нет. И это – исключительное преимущество российского аналитического сообщества.

В результате, в условиях нынешнего кризиса, когда все известные теории и концепции рухнули, а новых ещё нет, та страна, которая раньше других и более широким фронтом начнёт поиск и обсуждение новых объяснений происходящего (исключив все мыслимые ограничения на темы и точки зрения), выиграет гонку за понимание , создав тем самым новые контуры управления и власти. И выйдя победительницей из кризиса.

Третья сильная сторона . Выше упоминалась технология Лефевра, уничтожившая смысл существования аналитического/экспертного сообщества. Однако дело в том, что одновременно с лефевровской технологией в России была создана и оттестирована (тоже в течение 10 лет) управления конфликтом, связанная с интеграцией «живых» сознаний людей с программно-техническими комплексами. Фактически – прототип живых суперкомпьютеров.

В 2008 г. обе технологии прошли полевые испытания. В условиях реального военного конфликта столкнулись две системы аналитических и операционных центров: с одной стороны – на основе лефевровских технологий, с другой – на базе российских. Российские технологии выиграли, перехватив управление конфликтом.

Впоследствии российские технологии прошли усложнение и усовершенствования, позволяющие сделать их основой принципиально новой системы военно-политического управления страной. Эта система подразумевает широкую вовлечённость аналитического сообщества, с учётом исправления названных выше слабых сторон и наличия – сильных. Иными словами, сегодня всё готово для радикального технологического прорыва в области информационно-аналитического обеспечения управления конфликтом в условиях нынешнего кризиса.

Всё, что было отмечено выше – лишь малая часть технологических приготовлений, сделанных в последние годы в нашей стране. И как бы ни ругали российскую власть за косность и пр., практика показывает, что руководство полностью осознаёт значимость проведённых приготовлений и само готово к изменениям. Дело, как говорится, за нами.

Денисов А.А., Специальная информационная сеть «Лабиринт»

Согласно результатам второго ежегодного исследования инвестиционной привлекательности России компанией Ernst & Young, в 2011 году наша страна сделала шаг вперед и улучшила свои конкурентные позиции в мире в плане привлечения прямых иностранных инвестиций. Повышение уровня потребления, хорошие показатели занятости и увеличение объема инвестиций стали основными факторами этого роста.

Опрошенные инвесторы подтверждают, что российские природные ресурсы России повышают ее привлекательность. Кроме того, такие преимущества России, как емкость внутреннего рынка (19%) и высококвалифицированная рабочая сила обеспечивают стране ведущие позиции в мире по темпам восстановления экономики.

По сравнению с 2006 годом инвестиционная привлекательность России выросла почти в четыре раза. Повышение ее привлекательности для инвесторов связано с увеличением потребительского рынка, развитием производственной базы и недавно принятыми правительством мерами, направленными на решение проблемы коррупции, снижение уровня бюрократии и зависимости от нефтегазовой отрасли.

В 2011 году особенно отчетливо наблюдался рост доверия инвесторов к России под влиянием устойчивого потребительского спроса, присоединения России к ВТО в середине 2012 года и очередного этапа приватизации. 62% инвесторов полагают, что вступление России в ВТО повысит инвестиционную привлекательность страны.

Сильные стороны российской экономики:

Природные ресурсы. По мнению 43% респондентов, богатые природные ресурсы России являются ее основным конкурентным преимуществом на мировой арене. Более половины респондентов (56%) полагают, что Россия сохранит лидерство в энергетическом секторе и в 2020 году.

Возможности внутреннего рынка. Три четверти всех респондентов и 85% из числа работающих в России по-прежнему имеют высокое мнение о российском внутреннем рынке. По оценкам аналитиков, к 2018 году Россия должна стать крупнейшим потребительским рынком в Европе.

Высокий уровень образования. Две трети респондентов отнесли уровень образования к одному из конкурентных преимуществ России.

Сбалансированная стоимость рабочей силы и квалификация трудовых ресурсов. Почти 56% респондентов указали наличие квалифицированной рабочей силы в качестве положительного фактора для осуществления инвестиций в России. Низкая стоимость рабочей силы была отмечена 61% инвесторов.

Развитая телекоммуникационная инфраструктура. По мнению 64% респондентов, телекоммуникационная инфраструктура является привлекательной стороной российской экономики. Россия занимает четвертое место в мире по протяженности линий стационарной телефонной связи и количеству мобильных телефонов. В 2011 году страна стала крупнейшим пользователем Интернета в Европе, превзойдя по этому показателю Германию.

Области, требующие улучшения:

Политическая, законодательная и административная среда. 62% опрошенных указали на необходимость улучшения этих факторов.

Транспортно-логистическая инфраструктура. Респонденты придерживаются разных мнений относительно современного состояния инфраструктуры в России. Если 45% считают ее непривлекательной, то 44% относят транспортную и логистическую инфраструктуру к инвестиционным преимуществам. Тем не менее, государственные расходы на развитие транспортной инфраструктуры увеличиваются. Совершенствование транспортной и логистической инфраструктуры является одной из приоритетных задач российского правительства.

Инновации и культура предпринимательства. Инновационному развитию России мешает крайне низкий уровень научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР) в компаниях, слабость системы НИОКР и неразвитая инфраструктура. Исследование «Эрнст энд Янг» «Барометр предпринимательской деятельности G20» (G20 Entrepreneurship Barometer) показало, что одной из основных сложностей в области учреждения и развития малых и средних предприятий (МСП), особенно в инновационной сфере, является получение доступа к источникам финансирования. Предприниматели также жалуются на отсутствие налоговых стимулов, мотивирующих к созданию нового бизнеса.

Продолжая рассуждать вместе с членом совета Гильдии маркетологов, специалистом по управлению маркетинговыми рисками Дмитрием Иванюшиным о том, как нам обустроить Россию, неизбежно приходишь к необходимости тщательной оценки слабых и сильных сторон нашей Родины. Многие россияне отмечают, что огромная территория России может и должна стать колоссальным фактором экономического роста. И разговоры о величии России - это вовсе не гордыня и не «квасной патриотизм», который желают приписать нам наши враги, - это тоже маркетинговый, технологический подход. Это объективная оценка имеющихся ресурсов, необходимых для реализации дальнейшей маркетинговой стратегии государства. Самый главный и определяющий вывод: россияне в семь раз богаче , чем все жители планеты, в среднем, конечно, если считать в натуральных ресурсах.

Есть немало специалистов, которые предлагают использовать «военный подход» в разработке маркетинговых технологий и стратегий. В частности, Джек Траут, написавший «Маркетинговые войны», считал, что маркетинг на уровне как малых компаний, так и транснациональных корпораций - это фактически война за рынки, война за клиентов.

И Джек Траут, используя терминологию военной стратегии, указывает на то, что надо понимать, сколько сил есть у нас, чтобы использовать ту или иную стратегию. Оборонительную стратегию может себе позволить только абсолютный лидер рынка. В условиях однополярного мира Россия, к сожалению, не является абсолютным лидером на большинстве рынков. Любой же уровень атакующей стратегии - либо стратегии «следования за лидером», либо стратегии «партизанских атак» - держится на том, что мы имеем некие сильные стороны и, используя их, бьем в слабые точки конкурентов. Чтобы осуществить прорыв, надо найти эту самую слабую точку. Даже при знаменитом Брусиловском прорыве, который осуществлялся по всем направлениям и дезориентировал все австро-венгерские войска, прорыв все равно был осуществлен в тех точках, где противника был наиболее слаб.

Когда же мы оцениваем свои сильные стороны, мы четко должны понимать: оценка всегда вытекает из наших стратегических целей обеспечения жизнеспособности страны . Это такой общий сугубо технологический подход. Анализируя конкурентов, в первую очередь выявляем их слабые стороны и лишь во вторую очередь - сильные. И, наоборот, в отношении себя прежде всего выявляем свои сильные стороны . Обычно источниками негативных рисков считают внешние угрозы в сочетании со своими слабыми сторонами. Но самый главный источник стратегических маркетинговых рисков - это недооценка своих собственных сильных качеств. Именно на якобы недостаточности финансовых ресурсов и неразвитости инфраструктуры играют сейчас вражеские политики вне и внутри страны. Нам надо перевернуть сознание - понять, что ресурсы (с инфраструктурой или без - дело наживное) сами по себе - это все. Деньги - ничто, ибо это только лишь один из инструментов.

У России есть много сильных сторон, они вполне очевидны. Берем большие страны, которые оказывают серьезное влияние на мировую экономику. Смотрим, чего у нас больше, где мы сильнее. Населения у нас не так много, как в Китае, примерно столько же, сколько в Японии и Германии. Зато у нас большая территория, и это означает, что у нас много ресурсов. И ресурсы - не эфемерные финансовые ресурсы, это ресурсы реальные, естественные . А нынешняя денежно ориентированная политика заставляет нас свои ресурсы распродавать просто по дешевке. Однако за виртуальные деньги (сегодня у них один курс неизвестно почему, завтра - другой) невозможно купить объективно существующее богатство. И мы должны бы использовать эти ресурсы для себя и могли бы стать экспертами по их использованию. Менделеев нас предостерегал от простого сжигания нефти, говорил, что это все равно что жечь ассигнации. Точно так же торговля сырой нефтью, сырым газом, чем угодно, сырым лесом - это практически разбазаривание тех ценнейших ресурсов, которыми мы обладаем.

Россия находится на первом месте в мире по лесным запасам. Бывший генеральный директор корпорации ИКЕА в России Леннарт Дальгрен написал в своей книге «Вопреки абсурду»: «В России есть все, что необходимо для успешного мебельного производства. Есть прекрасная сырьевая база, энергоресурсы и квалифицированная рабочая сила». А мебельная отрасль, кстати, является одним из тех направлений, где лесные ресурсы находятся в стадии наиболее высокого передела . Имея леса, можно развивать целлюлозно-бумажную промышленность или химическую - опять же на базе целлюлозы или древесных материалов. Дальше: деревообрабатывающая промышленность, деревянное строительство, которое вполне применимо и в городской среде. Но мебель - самый высокий передел. И в этом смысле мнение директора ИКЕА интересно тем, что он был шокирован: Россия, мировой лидер по запасам леса, просто теряет его, отправляя за границу в виде сырья. Но что еще более страшно - не просто идет торговля «кругляком», у нас его воруют, контрабандой вывозят с территории России: «Россия обладает самыми большими запасами лесных ресурсов в мире, но использует не более четверти от всего подлежащего заготовке леса. В Китае ситуация противоположная: там заготавливают слишком много древесины, поэтому правительство ввело запрет на вырубку леса на большей территории страны. Китай, будучи крупным производителем и экспортером мебели, испытывает явный недостаток в сырье. Его компенсируют не всегда законным импортом круглого леса, .

Заготовка древесного сырья. Фото: Владимир Смирнов / ТАСС

Дерево - это же не иголка, не какой-то такой компонент, который в кармане можно пронести через границу. Из космоса даже видно контрабанду. Несколько лет назад на Мебельном саммите (международной конференции, проводимой Ассоциацией мебельной и деревообрабатывающей промышленности России) наши итальянские коллеги - одни из законодателей мировой мебельной моды - удивлялись тому, что Россия, будучи абсолютным лидером по лесным запасам, находится всего на 11-м месте по потреблению мебели, на 15-м месте по ее производству и на 46-м по экспорту. Мы же сами совершенно не ценим то, что у нас есть, а ведь тема русского леса обсуждалась как важное стратегическое преимущество России еще в XIX веке. И ведь лес - это не только сырье. Это гигантская «фабрика» по производству кислорода. Это и место для отдыха и туризма.

Следующая не менее важная, а может, и самая главная сфера, в которой мы сильны, - это водные ресурсы . Если посчитать сток рек России в Мировой океан, то мы находимся на втором месте в мире после Бразилии. Этот сток можно регулировать и накапливать на наших территориях либо использовать воду по мере ее протекания: устанавливать гидроэлектростанции, обустраивать пляжи, организовывать водный туризм и т.д. И в пересчете на душу населения у нас тоже очень хорошие показатели по водным ресурсам. Европа и Китай свою воду уже почти «выпили».

Сейчас нам предложили оценивать воду, поставили счетчики везде. Холодная вода в Москве, приток и отток, стоит 50 руб. за кубометр холодной воды, которая, в принципе, очищена, доставлена нам с помощью насосов. Но затраты на ее доставку не так велики. То есть мы платим, собственно, за саму воду. Если умножить 50 руб. на годовой сток , мы получим сумму, равную годовому ВВП . То есть один ВВП утекает в моря и океаны совершенно неиспользованным.

И самое главное - только лишь наличие гигантского водного ресурса позволяет России развернуть настоящую широкую индустриализацию ведущих отраслей промышленности: энергетики, металлургии, химпрома, энергомашиностроения, авиационной и космической промышленности и - обратите внимание - создать высокоразвитое сельское хозяйство. Все эти отрасли без воды не способны развиваться и просто функционировать. У нас же практически не ограниченный для наших целей водный ресурс.

Итак, в натуральных, в том числе самых жизненно важных ресурсах, мы богаче всех жителей планеты Земля. Вот только тратим эти ресурсы нерационально и недоиспользуем их в сравнении с другими странами. И при этом переживаем о нехватке каких-то там инвестиций - напечатанной резаной бумаги, когда реальное богатство лежит под ногами. Здесь уже есть смысл перейти к следующему этапу - непосредственной разработке национальной стратегии жизнеспособности России , поиску точек роста и оценке пределов роста. Дело в том, что можно эффективно наращивать использование далеко не любых ресурсов. Но об этом в следующей части цикла, конечной целью которого является достижение понимания, что не деньги правят экономикой и миром.

Алексей Неживой

Российская властная система в реалии представляет из себя несколько столпов (реально двух) , которые удерживают её в равновесии и выполнят каждый свои специфические функции в обеспечении стабильности российского общества. Основным столпом является партия «Единая Россия» - эта партия правящей в стране корпоративной группы – чиновничества находящегося на государственной службе. Верней если быть точнее партия чиновничества, которое заставило государство служить себе. В основе построения этой структуры лежат основные свойства чиновника, как социального субъекта – «У чиновника нет, и не может быть чётких политических и общественных взглядов». У чиновника как субъекта общественных отношений нет даже чёткого мнения по поводу общественных проблем. Всё это ему ни к чему, так как чиновник всегда поддерживает мнение начальства. Следствием этого является другое свойство чиновника, несмотря на то, что чиновник наделён властными полномочиями, он не в состоянии взять на себя хотя бы какую-нибудь социальную ответственность, а только в состоянии механистически выполнять указания начальства. Если экстраполировать все эти свойства отдельного чиновника на корпорацию, составленную из чиновников, то получает безликая социально-политическая структура в которой право на самостоятельную политику и мнение имеет только очень узкая часть, составляющая вершину властной пирамиды. Что же всё-таки есть у чиновника, составляющего основу пирамиды, что-то же всё таки должно двигать чиновника по жизни. Социальный интерес чиновника находящегося внутри корпорации – это удовлетворение своих потребностей через карьерный рост внутри корпорации. Ради этого индивидуум выбравший этот путь отбрасывает все свои политические и не соответствующие законам корпорации социальные устремления и становится внешне безликой частью корпоративного механизма. Важным свойством данной структуры является также скрытый внутренний конфликт между отдельными субъектами входящими в корпорацию и конкурирующими на поприще карьерного роста, верней важным свойством является сам характер этой конкуренции. В условиях отсутствия фактического права на самостоятельное мнение, отсутствия возможности взять на себя социальную ответственность, отсутствия возможности оспаривать мнение начальства конкуренция за возможность подняться по карьерной лестнице вырождается в соревнование по лести в сторону начальства, в интриги по отношению к соседям по карьерному уровню, во внешнее изображение бурной деятельности, которое однако или не несёт никакой позитивной общественной нагрузки или является изображением напускного рвения по выполнению указаний начальства. О чём говорит это свойство – об отсутствие социального позитива внутри чиновничьей корпорации – о её антисоциальной сущности. О чём ещё говорит это свойство – о социальных свойствах вершины пирамиды сумевшей подняться наверх в таких условиях. Об огромном антисоциальном потенциале тех, кто составляет прослойку имеющую право голоса. Отсюда легко следует, что единственная идеально подходящая политическая окраска для вершины чиновничьей пирамиды – это имитация государственного патриотизма. На самом деле это патриотизм корпорационный – любовь к собственной корпорации, составляющая основу очень важного механизма устойчивости корпорации и основу для её социальной экспансии, направленной на подчинение себе всех институтов общества, как потенциально опасных для существования и целостности корпорации. Всё это напоминает огромный муравейник, который разрастается и поглощает всё живое вокруг. Отдельный муравей – это фактически механизм по построению муравейника, а вместе муравейник это коллективный разум, направленный на агрессию ко всему живому вокруг и на увеличение собственного размера. К антисоциальному потенциалу в российском случае следует добавить также практически стопроцентную коррупцию, следовательно к стремлению вырасти карьерно у членов такой корпорации добавляется стремление использовать свои растущие властные полномочия в целях корыстной наживы за счёт тех, кто находится во власти этих полномочий – населения и коммерсантов. Низы пирамиды знают, что начальство нечестно наживается и делают вид, что этого не замечают. Начальство закрывает глаза на то, что этим же занимаются подчиненные, а зачастую заставляют подчиненных делиться, или как крайняя стадия принуждают подчиненных использовать свое положение для извлечения незаконного дохода и покрывают их с

последующим изъятием части в свою пользу. Возникает структура подходящая под определение ОПГ – сращивание чиновничества с криминалом. Отсюда как следствие внутри общей чиновничьей структуры появляется клановая подструктура, основания на круговой поруке и имеющая своей основой основой способ или место извлечения незаконного дохода. Отношение корпорации чиновников к народу можно описать следующей моделью, гражданское общество не вписывается в понятие корпоративных законов, а властные полномочия чиновников в свою очередь ставят их корпорацию положение выше остальных, отсюда возникает понятное желание чиновничьей корпорации вписать население в свою корпорацию на нижние этажи, то есть фактически чиновники относятся к остальному населению как начальник относится к подчинённому. Население пытаются обезличить социально и политически, а реальные социальные институты заменить выхолощенными имитирующими внешнюю атрибутику подконтрольными аналогами. Коррупционные отношения также привносятся в жизнь остального социума: хочешь что-то сделать плати; хочешь заниматься бизнесом, нужно не только платить, а ещё и быть вхожим, то есть налицо клановые отношения. Внутри корпорации начальника мало интересуют жизненные потребности подчинённых, даже когда они оба участвуют в общем коррупционном бизнесе, начальник забирает себе львиную долю дохода, иногда подчинённых вообще не пускают к разделу коррупционного ресурса, а заставляют просто обслуживать процесс - абсолютно такой же подход возникает в отношениях с населением.

Ну кА теперь сравним результаты теоретических рассуждений с российской реальностью – совпадение полное! – Первый столп российской политической системы можно считать описанным. Если его можно назвать столпом. Анализ его сущности показывает, что коррупция и социальная устойчивость вещи не совместимые. Отобрав у населения политические и социальные свободы чиновничий муравейник не в состоянии дать ему ничего взамен и прежде всего экономическое процветание и чувство стабильной безопасности, так как растущие коррупционные аппетиты заставляют постоянно отбирать желаемое у населения и бизнеса. В этом случае перестает работать даже идеология государственного патриотизма, так как отношения всё больше становятся на отношения захватчика и победителя. Происходит разрушение экономической базы общества с деградацией которой наступает и коллапс самого чиновничьего муравейника, так как нечего больше есть. Данный процесс известными атрибутами: быстрая потеря легитимности власти у населения, уничтожение реальных институтов саморегуляции политической, экономической и социальной общества, принятие репрессивного законодательства и ужесточение карательных мер к инакомыслящим, уничтожение всех политических идеологий, кроме гос. патриотизма, и соответственно разочарование населения в государстве и возникновение скрытого антипатриотизма. После смены власти в корпорации чиновников на смену первому относительно самостоятельному в принятии решений поколению государственных руководителей приходят «дети системы», кругозор которых всё меньше и меньше с каждым новым руководителей выходит за рамка системного чиновничьего. Такие руководители не в состоянии реально воспринимать действительность и адекватно реагировать на вызовы времени.

Современная власть в России зажата в тиски необходимости эмулировать перед своим иностранными партнёрами видимость демократического процесса и поэтому делать ускоренные шаги по внешне демократической смене власти. Этот процесс мы наблюдаем сейчас - в момент разгара операции приемник, смена президента Путина на его ближайшего друга президента Медведева. А для описанной выше системы более выгодной в смысле стабильности является схема с одним постоянным руководителем. Каждый новый руководитель будет всё более и более слабым в смысле влияния на окружающую его верхушку системы, чьи карьерно-корыстные противоречия он всё менее и менее сможет контролировать, к тому, как мы описали выше, он будет всё менее и менее адекватно отвечать на вызовы времени. А отсюда главное свойство российской политической системы: Если деградация бюрократических государственных машин измеряется поколениями и наступает, как показывает историческая практика в пределах от трёх до пяти поколений руководителей государства, то деградация российской политической системы даже при сохранении высоких цен на энергоносители и сырьё, верней её основной опорной части будет измеряться президентскими сроками. Естественный конец наступит, скорее всего, в результате неконтролируемой руководством страны междоусобицы в высшем эшелоне власти. Поэтому естественны желания части относительно недавно вновь сформировавшейся российской чиновничьей корпорации, ещё способной адекватно воспринимать действительность, уговорить действующего президента стать им пожизненно, максимально продлить срок президентства или отработать процедуру возвращения президента через срок. Однако процедура возвращения через срок очень мало согласуется с коррупционными интересами верхнего эшелона, который заинтересован в ослаблении власти первого лица.

Причинами заставляющими изображать демократию в стране определяется существование и второго столп российской государственности – системной оппозиции. Такая оппозиция должна отвечать требованиям чиновничьей корпорации, то есть быть внутри безликой политически и социально, а внешне изображать атрибутику оппозиции власти, но при этом согласовать полностью каждый шаг сценария с властью. Фактически такая оппозиция является институтом государственной власти в стране и частью бюрократической системы. Однако тут есть одно НО! Законы существования бюрократических систем совмещенных с властью не позволяют описать стабильное состояние в системе одна большая корпорация и несколько малых. Большая всегда будет стремиться поглотить малые. Стабильность будет только в системе, две большие и несколько малых, впрочем, малых и может не быть вовсе. Такие системы мы наблюдаем в развитых капиталистических странах. Следовательно система создавшаяся в России опять же далека от длительной стабильности. В стране неоднократно были попытки создания второй альтернативной гос. корпорации чиновников, но они провалились. Основная же корпорация пошла путём приручения руководства оппозиционных сил доставшихся системе в наследство от периода распада предыдущей бюрократической системы. О чём это говорит? Это говорит о том, что сохранившиеся оппозиционные силы в России, несмотря на полное встраивание их руководства в систему бюрократической власти (хотя опять же как можно говорить о каком-то встраивании в случае нахождения сбоку от основной властной корпорации) своей опорой имеют реальные политические заказы, существующие внутри российского общества. Прежде всего заказ – коммунистический – КПРФ и заказ от так называемых социальных люмпенов и мелкой буржуазии, националистический – ЛДПР. Ранее в обществе существовал ещё и либеральный заказ, обусловленный в основном не стремлением российского населения к экономическим свободам, что не соответствовало историческому менталитету народа, а описанной выше разочарованностью в идеологии гос. патриотизма и поиску идеологической альтернативы. Российский народ попробовал либерализм в действии и в исполнении доморощенных либералов типа Чубайса, Гайдара, Кириенко, Немцова и т.п. – и ему не понравилось. Властная гос. корпорация в силу необходимости, навязываемого ей её руководством, эмулирования демократического процесса не топит до конца оппозиционные партии и с другой стороны не сильно им помогает. Процесс легимитизации их во властной системе, таким образом, определяется их реальным электоральным весом, который, несмотря на разочарование электората в их руководстве и вообще в институте выборов, всё-таки достаточно силен для того, чтобы обеспечить попадание в институт властной легитимности – Государственную Думу. Это уникальное свойство российской политической системы, так как системные оппозиционные партии представляют из себя социально-политические ниши, в которые волей не волей скатывается или группируется рядом вся активная протестная часть общества. Она группируется вокруг самого действия изображения оппозиционных действий, однако мотивация участия в этих действия иная нежели у руководства системных партий. Именно участия реального протестного актива наполняет протест реальным содержанием, активу нужны политические результаты, а не места для руководства в различного рода парламентах. Верней до не давнего времени руководству удавалось подменять реальные политические задачи, задачей получения максимального количества мест в парламентах. Однако даже несмотря на относительно неплохие результаты последней выборной кампании игра на поле официальной власти по её законам не приносит качественных элементов в смысле влияния оппозиции на политику властей, наоборот наблюдается открытая и всё более агрессивная экспансия корумпированной бюрократии на общество. Всё это вызывает всё большее недовольство и неудовлетворенность у актива руководством официальной оппозиции. К этому следует добавить всё нарастающий в стране стихийный протест связанный с нарушением социально-экономических прав населения, отсутствием возможности выбора, маргинализацией активной политической элиты на вписывающейся в рамки бюрократической системы. В этих условиях официальная оппозиция всё больше и больше перестает соответствовать растущему социально-протестному запросу общества. А запрос этот становится всё более и более четким и заключается в изменении политической системы общества - в уничтожении монополии бюрократии на политическую власть.