Восприятие уравнительного распределения благ массовым сознанием.

Это восприятие в 70-80-е годы характеризовалось расщеплением сознания и внутренним конфликтом ценностей. С одной стороны, городское население охотно принимало нападки на «уравниловку», обнаруживая явный сдвиг к либеральным ценностям в их «советском» понимании, с другой – подавляющее большинство твердо стояло на уравнительном принципе.

Это понимали все вышедшие на арену в годы перестройки политические силы, что приводило к странным комбинациям тезисов и лозунгов. Так, в концепции закона о приватизации промышленных предприятий в РСФСР (1991) главным препятствием было названо «миpовоззpение поденщика и социального иждивенца у большинства наших соотечественников». Очевидна нелепость этого тезиса (трудящиеся, то есть производители общественного богатства – иждивенцы государства!). Но важнее само признание того факта, что люди в массе своей считали государство обязанным обеспечить всем членам общества на уравнительной основе некоторый разумный минимум жизненных благ.

В октябpе 1989 года социологи ВЦИОМ (директор Т.И.Заславская) изучали отношение к pефоpме. Hа вопpос «Считаете ли вы спpаведливым нынешнее pаспpеделение доходов в нашем обществе?» 52,8% ответили «не спpаведливо», а 44,7% – «не совсем спpаведливо». Что же считали неспpаведливым 98% жителей СССР? Hевыносимую уpавниловку? Совсем наобоpот – люди считали pаспpеделение доходов недостаточно уpавнительным. Это видно из следующих ответов. Hа вопpос: «Как вы думаете, увеличился или уменьшился за последние 2-3 года pазpыв между семьями с высокими и низкими доходами?» 63% ответили «увеличился» и 18,4% – «остался пpежним».

Таким обpазом, уменьшение уpавнительства пpедставлялось неспpаведливым. 84,5% считали, что «госудаpство должно пpедоставлять больше льгот людям с низкими доходами» и 84,2% считали, что «госудаpство должно гаpантиpовать каждому доход не ниже пpожиточного минимума». Опрос Госкомстата СССР в июне-июле 1990 г. показал, что за карточки на товары первой необходимости высказывась 53% граждан. Hо это и есть четкая уpавнительная пpогpамма.

В 1991 г. был начат большой исследовательский проект международного коллектива ученых из 12 стран, посвященный изучению представлений о социальной справедливости в разных культурах. Сравнительное исследование в России и Эстонии, двух частей СССР с весьма разными культурными установками, показало поразительную схожесть в отношении к уравнительному принципу. В этом смысле русские и эстонцы стали именно частями советского народа . Вот что пишут авторы исследования: «Известно, что характерной чертой социализма являлась патерналистская политика государства в обеспечении материальными благами, в сглаживании социальной дифференциации. Общественное мнение в обеих странах поддерживает государственный патернализм, но в России эта ориентация выражена несколько сильнее, чем в Эстонии: 93% опрошенных в России и 77% в Эстонии считают, что государство должно обеспечивать всех желающих работой, 91% – в России и 86% – в Эстонии – что оно должно гарантировать доход на уровне прожиточного минимума» (Л.А.Хахулина, А.Саар, С.А.Стивенсон. Представление о социальной справедливости в России и Эстонии: сравнительный анализ. – «Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1996, № 6).

Кстати, уравнительные представления как в России, так и в Эстонии весьма радикальны. 46% в России и 49% в Эстонии считают: «Все люди должны иметь то, в чем нуждаются, даже если для этого придется урезать доходы тех, кто зарабатывает больше необходимого». Иными словами, половина граждан принимают идею насильственного перераспределения доходов. Различия между Россией и Эстонией существенны лишь в отношении к крайнему, утопическому уравнительству. 29% в России и лишь 9% вы Эстонии поддержали такое мнение: «Самый справедливый способ распределения собственности и доходов – это дать каждому равную долю». 29% – огромная часть общества, если учесть радикализм этой формулы.

Это – архетип, подспудное мироощущение, как бы ни приветствовали рынок те же самые люди в момент голосования или в поверхностных слоях сознания, на уровне идеологии. Сдвиг к антиуравнительным ценностям не доходит до глубинных слоев сознания даже у энтузиастов «рынка». Помню, при Гайдаре Президиум РАН принял людоедское решение: ради перехода к рынку уволить в институтах половину сотрудников и удвоить зарплату оставшимся. Это решение надо было утвердить в Отделениях РАН. Случайно я попал на заседание бюро Отделения философии и права. Среди синклита – бывшие члены Политбюро ЦК КПСС, два бывших главных редактора «Правды», а уж бывших членов ЦК КПСС не счесть.

Смотрю, единогласно (!) утверждают постановление, которое шокировало бы ученых даже в период дикого капитализма. Что же это, думаю, творится, хороши же у нас были вожди-коммунисты. Удалось взять слово, говорю великим философам и правовикам: «Вы приняли историческое решение. За тысячу лет в России не позволялось спасаться, выкидывая из лодки половину товарищей, всегда искали способ пережить беду сообща». Председатель, академик Б.Н.Топорнин, и говорит: «Что же вы нам, Сергей Георгиевич, раньше не сказали – смотрите, какую мы гадость утвердили». И так расстроился, что если бы не субординация, я бы его расцеловал – редко увидишь такую искренность. Он, на той волне неолиберализма, даже и не заглянул глубоко.

А как же реагировали сотрудники РАН – оплота антиуравниловки? Категорически отвергли этот проект, он так и сгинул, как будто его и не было. Когда дело касается шкуры самих интеллигентов, сразу проявляется их истинная природа типичных «совков». Доходит до смешных сцен. Обычно в лаборатории хранители советских принципов (в том числе уравниловки) – старые ученые, они же и носители титулов, доктора да профессора. А м.н.с. – рыцари «рынка». Но вот старый завлаб добывает толику добавочных денег, собирает сотрудников и спрашивает: как будем делить? В молодых тут же просыпаются русские архетипы, и они гордо кричат: всем поровну! Старики и не против, но трогательна эта непоследовательность.

Намечающийся отход большой части граждан от уравнительного идеала (и явный отказ от него молодежи) может стать трагической и непоправимой ошибкой русского народа. Исправить ее будет трудно – как склеить распавшуюся семью. Ощущение, что тебя не эксплуатируют и в тебе не видят эксплуататора – огромная ценность. Мы в полной мере осознаем, как она важна для жизни, когда ее совсем лишимся.

Как тоскует по ней человек Запада – никакой комфорт ее не заменяет. Мы эту ценность имели и, сами того не понимая, наслаждались общением с людьми – на улице, в метро, в очереди. За социальным братством стояла глубинная идея религиозного братства – идея «коллективного спасения». От этой идеи отказался Запад во время Реформации, которая породила совершенно нового человека – индивидуалиста, одинокого и в глубине души тоскливого. Но Запад за эту тоску хотя бы получил компенсацию: новая этика позволила ему выжать все соки из колоний и сегодня выжимать соки из «третьего мира». Ради чего отказываемся от братства людей мы? Ведь выжимать соки теперь будут из нас.

Отказ от уравнительного идеала и стоящей за ним идеи братства означает для России пресечение всякой надежды на развитие и сохранение себя как независимой страны. Самым прямым и очевидным следствием становится разрыв исторического союза народов и народностей – распад России. Эксплуатация «слабого» неизбежно и раньше всего облекается в этническую форму. Освоение идей социал-дарвинизма сразу дает оправдание угнетению «менее развитых» народов – и борьбе этих народов всеми доступными им способами. Тут никаких сомнений нет – все это прекрасно изучено и описано. Менее очевидно, что это гасит порыв к развитию и в отдельно взятом народе – прежде всего, русском.

За последние четыреста лет сложилось два разных типа ускоренного развития. И оба они основаны на том, что люди работают в режиме трудового подвига, соглашаясь на отсрочку материального вознаграждения. Один пример такого порыва дал западный капитализм, основанный на индивидуализме. Там общество – и рабочие, и буржуи – было проникнуто пуританской этикой. Рабочие трудились не за страх, а за совесть, при очень низкой зарплате. Хозяева же вкладывали прибыль в производство, ведя буквально аскетический образ жизни (оргии их сынков – это отклонение от «генеральной линии» и стало массовым уже после выхода на спокойный режим).

Второй проект – договор трудящихся и элиты на основе солидарности, ради «общего дела». Самые яркие примеры – индустриализация Японии и СССР. Оба эти подхода были в большой мере уравнительными (в СССР – больше, чем в Японии), но главное, в обоих случаях все социальные партнеры были проникнуты державным мышлением.

Что же мы имеем сегодня в России? Отказ от уравнительного идеала (и значит, от идеи «общего дела») – и отсутствие всяких следов пуританской этики у предпринимателей. О капиталовложениях в производство и речи нет – украденное проматывается в угаре потребительства, растрачивается на жратву и предметы роскоши, вывозится за рубеж. А значит, никакого негласного общественного договора нет. И лишения людей абсолютно ничем не оправданы – Россия в результате «реформ» лишь нищает и деградирует. Ведь при помощи искусственно организованного кризиса разрушаются в первую очередь самые передовые производства. Этот процесс начался моментально с ликвидацией советской системы хозяйства в 1992 г.

В разных странах и в разные периоды действуют различные системы формирования доходов населения. Чаще всего выделяют следующие четыре основных принципа распределения:

Уравнительное распределение . Оно имеет место, когда все члены общества (или его определённая часть) получают равные доходы или блага. Такой принцип характерен для первобытных социумов, а также для стран с режимом, который Маркс и Энгельс определили как «казарменный коммунизм». В литературе можно встретить и другое, книжное название этого принципа - эгалитарное распределение. Поскольку люди по своим способностям и энергии различаются, то уравниловка вознаграждении их труда неизбежно порождает ситуацию, когда «один сажает виноградник, а другой ест его плоды».

Рыночное распределение предполагает, что каждый из владельцев того или иного фактора производства (рабочей силы, предпринимательских способностей, земли, капитала) получает разный доход - в соответствии с хозяйственной полезностью продуктивностью своего фактора. Так, по отношению к обладателям рабочей силы (то есть наёмным работникам) действует известный принцип распределения по труду. Он означает, что размер доходов каждого трудящегося зависит от конкретной рыночной оценки значимости данного вида труда, а также от его конечных результатов (сколько, чего, как и какого качества произведено).

Распределение по накопленному имуществу. Он проявляется в получении дополнительных доходов теми, кто накапливает и передаёт по наследству какую-либо собственность (землю, предприятия, дома, ценные бумаги и другое имущество).

Привилегированное распределение особенно характерно для стран с неразвитой демократией и граждански пассивным обществом. Там правители самоуправно перераспределяют общественные блага в свою пользу, устраивая для себя повышенные оклады и пенсии, улучшенные условия жизни, труда, лечения, отдыха и другие льготы. Монтень прав: «не нужда, но скорей изобилие порождает в нас жадность».

В реальности все четыре рассмотренных принципа нередко по-разному сочетаются. Например, в СССР для «трудящихся масс» преобладала уравниловка, а для верхушки компартии (КПСС) и госаппарата существовали многообразные привилегии. В то время как «массы» испытывали на себе тяготы низких доходов, товарных дефицитов, перенаселенных коммунальных квартир, общежитий, подвалов и пр., номенклатурная элита имела высокие доходы, шикарные квартиры, машины, дачи, прекрасные питание и быт. Однако, какая бы система распределения ни была, в любом современном обществе неизбежно неравенство доходов людей.

Закон Парето

Закон Парето или принцип 20/80 -- эмпирическое правило, названное в честь экономиста и социолога Вильфредо Парето, в наиболее общем виде формулируется как «20 % усилий дают 80 % результата, а остальные 80 % усилий -- лишь 20 % результата». Может использоваться как базовая установка в анализе факторов эффективности какой-либо деятельности и оптимизации её результатов: правильно выбрав минимум самых важных действий, можно быстро получить значительную часть от планируемого полного результата, при этом дальнейшие улучшения неэффективны и могут быть неоправданны (согласно кривой Парето).

Приводимые в законе цифры нельзя считать безусловно точными: это скорее просто мнемоническое правило, нежели реальные ориентиры. Выбор чисел 20 и 80 является также данью заслугам Парето, выявившему конкретную структуру распределения доходов среди итальянских домохозяйств, которой и было свойственно сосредоточение 80% доходов у 20% семей. Но любое другое конкретное распределение может иметь другую структуру и для каждой отдельной задачи следует проводить соответствующий анализ, направленный на выявление конкретной зависимости между удельным весом затраченных ресурсов и полученных результатов.

Важнейшие следствия закона Парето

Значимых факторов немного, а факторов тривиальных множество -- лишь единичные действия приводят к важным результатам.

Бомльшая часть усилий не даёт желаемых результатов.

Большинство удачных событий обусловлено действием небольшого числа высокопроизводительных сил; большинство неприятностей связано с действием небольшого числа высокодеструктивных сил.

Ценность Закона Парето состоит в первую очередь в том, что он указывает на противоречие между тем, что мы привыкли считать логичным, и тем, что происходит на самом деле. Чаще всего, мы просто не осознаём, насколько одни факторы могут быть важнее других, и считаем, что все они имеют приблизительно одинаковое значение. Что все клиенты одинаково для нас ценны. Что все работники определённой категории приносят приблизительно одинаковую пользу. Что любые день, неделя или год одинаково важны для нас. Что все проблемы проистекают из множества причин, которые одинаково тяжело устранить.

Нам кажется логичным, что вложив 50% усилий, мы получим 50% результата. Конечно, в отдельных случаях может получиться и так, но чаще всего это не соответствует действительности. Большим заблуждением является попытка прикладывать одинаковые усилия ко всему, за что мы берёмся, поскольку маловажных факторов множество и они лежат на поверхности, а действительно важных мало, и чаще всего они скрыты от нас.

Закон 20/80 обладает поразительной мощью, поскольку его использование позволяет достичь великолепных результатов в любой сфере деятельности, вне зависимости от наличия у вас каких бы то ни было ресурсов - времени, денег или любых других.

Закон Парето учит нас тому, что мы можем получить любое количество ресурсов, если разберёмся, какие факторы являются действительно важными и направим основные усилия именно туда. Просто перебрасывая одни и те же ресурсы из областей, где они малоэффективны, в области, где они будут более эффективны, а возможно даже и сверхэффективны, мы получаем огромное преимущество.

Уравнительное распределение, Научный коммунизм

Уравнительное распределение -

форма распределения потребительских благ между членами коллектива поровну, независимо от трудового вклада каждого.

У. р. было объективно необходимой формой при первобытнообщинном строе. В условиях нерегулярности поступления и недостаточности средств существования У. р. выступало не только как естественный результат общего труда, но и как средство сохранения общинной организации. Если материальные условия диктовали необходимость У. р., то кровное родство закрепляло его, превращало в обычай и ограничивало рамками родовой общины.

Развитие производительных сил, появление частной собственности на средства производства и возникновение классового неравенства обусловили изменения в способе производства, а следовательно, и в распределении. Однако в течение многих веков У. р. продолжало существовать в форме уравнительного землепользования в сельских общинах Китая, Индии, России, Германии и некоторых других стран.

Требование У. р., являясь отражением примитивных представлений о равенстве и справедливости, не раз выдвигалось трудящимися массами и их идеологами. Так, один из лидеров английской буржуазной революции XVII в., вдохновитель диггеров Уинстэнли, в памфлете «Закон свободы...» писал, что в новом обществе все будут поровну получать необходимые предметы потребления из общественных складов. В той или иной степени идею У. р. разделяли французские социалисты-утописты XVIII в. Наиболее последовательным идеологом У. р. выступил Бабеф, который считал, что ни интенсивность труда, ни количество произведенных продуктов не могут служить основанием для неравного распределения. Проповедуя аскетический уравнительный коммунизм , ранние социалисты исходили из сравнительно невысокого уровня развития производительных сил того времени. В России сторонниками У. р. выступали революционные народники 70?х гг. (см. Народнический социализм ). Показывая социальное содержание их требований, Ленин писал, что в условиях России того времени «идея равенства и всевозможные планы уравнительности» были «самым полным выражением задач не социалистической, а буржуазной революции, задач борьбы не с капитализмом, а с помещичьим и бюрократическим строем» (т. 15, с. 227).

Научный коммунизм, обосновывая принципы распределения при социализме и коммунизме, противопоставляет У. р. научное понимание равенства. Требование уравнительности не может претендовать на выражение сущности социализма, поскольку оно препятствует экономическому прогрессу, росту производительности труда. Основанные на этом принципе в первые годы социалистического строительства у нас сельскохозяйственные коммуны, где были обобществлены не только основные средства производства, но и продуктивный скот, птица, жилища и домашний инвентарь, оказались нежизнеспособными. Отказ от принципа личной материальной заинтересованности, мелочная регламентация быта и потребления подрывали экономические стимулы к труду, отрицательно воздействовали на производство и другие стороны общественной жизни. В период массовой коллективизации коммуны были преобразованы в сельскохозяйственные производственные кооперативы.

История знает и такие примеры, когда уравнительность возводилась в ранг государственной политики. Так, в КНР в 1958 г. была предпринята попытка решить задачи «коммунистического строительства» в деревне посредством «народных коммун» с У. р. потребительских благ. В течение нескольких месяцев 700 тыс. сельскохозяйственных кооперативов были превращены в 26 тыс. народных коммун, им были переданы приусадебные участки, домашний скот и птица. Однако уравнительность привела в конечном счете к проеданию созданного продукта, снизила производительность труда и затормозила развитие сельскохозяйственного производства. Убедившись в неэффективности уравнительности, руководители КНР в 60?е гг. отказались от этого принципа распределения материальных благ.

Отрицая уравнительность как критерий коммунистического равенства, КПСС и другие братские партии проводят вместе с тем экономическую политику, направленную на выравнивание реальных доходов рабочих и крестьян. Однако подобное выравнивание не однозначно уравниловке, поскольку оно так или иначе опирается на изменения в характере труда и квалификации. В этом значении выравнивание является отражением процессов стирания социальных различий, происходящих в социалистическом обществе.

источник: Научный коммунизм: Словарь
Александров В. В., Амвросов А. А., Ануфриев Е. А. и др.; Под ред. А. М. Румянцева. Политиздат, 1983. Словарь рассчитан на пропагандистов и слушателей системы партийной учебы, студентов и преподавателей вузов.

426 руб

В антологию вошли замечательные памятники политической мысли, посвященные,искусству государственного управления. Среди них - знаменитый трактат Н.Макиавелли "Князь" и не менее знаменитый опыт опровержения - "Анти-Макиавелли", малоизвестное в России сочинение прусского короля Фридриха Великого.

599 руб

Большевики организовались в 1903 г. как группа радикально настроенных интеллектуалов, стремившихся к революционному преобразованию общества. После Октябрьской революции партия большевиков стала основой государственного аппарата управления. Одновременно начала резко расти численность правящей и единственной легальной партии.
В предлагаемой читателю книге рассказывается о малоизвестных фактах истории партии большевиков, анализируются причины их успехов и значение Октябрьской революции.

317 руб

В данном труде автор описывает и анализирует все значимые события и явления мировой истории со времени окончания Второй мировой войны и до наших дней, от становления биполярной системы мироустройства и начала "холодной войны" до мирового экономического кризиса последних лет.
Книга разбита на 13 глав, каждая из которых посвящена истории и анализу мировой истории на четко очерченном отрезке времени, например, в первой главе речь идет о распаде колониального миропорядка, становлении Бреттон-Вудской валютно-финансовой системы и начале противостояния двух сверхдержав (США и СССР), во второй - анализу послевоенного экономического развития, формирования концепции "государства всеобщего благоденствия" и межрасовых конфликтов. В последних же главах говорится о мировом экономическом кризисе, проблемах глобального потепления и других насущных проблемах современности. В целом содержание книги можно увидеть даже при первом взгляде на обложку, на которой, словно на горизонтальном графике, каждым из делений которого является один год (с 1945 по 2014 гг.), перечисляются основные события мировой истории за каждый год.
Новый труд Майкла Манна будет интересен для всех, кто интересуется мировой историей, политологией, социологией и международными отношениями

908 руб

В первом томе своего капитального исторического труда, проясняющего истоки политической мысли Нового времени, Квентин Скиннер излагает методологические принципы своего исследования и объясняет, чем они отличаются от традиционного "текстуалистского" подхода. В первой части тома речь идет об истории республиканского идеала свободы, который начал формироваться в XII - начале XIV века в городах Северной Италии благодаря местной правовой и риторической культуре, а также под влиянием схоластики. Вторая часть посвящена истории политической мысли XV века: Скиннера интересует вопрос о том, насколько она отличается от предшествующей традиции и, в частности, до какой степени Макиавелли наследует и трансформирует гуманистическое понятие добродетели.

Распространение гуманистической учености, происходившее в XV - начале XVI века за пределами Италии, составляет содержание третьей части тома. На примере сочинений Эразма Роттердамского, Томаса Мора, английских теоретиков "общего блага" Скиннер показывает, как изменяется традиционное гуманистическое отношение к добродетелям правителя, войне и социальному неравенству.

648 руб

Книга известного британского ученого Пола Кеннеди рассматривает историю непрерывных смещений мировых центров власти на протяжении последних пятисот лет - от эпохи зарождения в Европе крупных монархий и зачатков колониальных империй до начала XXI в. Подчеркивая взаимосвязь экономики, научно-технических инноваций и способности государственной политики эффективно задействовать свои ресурсы в мирное время и в состоянии войны, автор выводит закономерности, позволяющие тому или иному государству в определенный момент истории получать лидерство на мировой арене, которое в результате нарушения равновесия между военным и экономическим потенциалом легко переходит к новой мировой державе. Впервые книга была опубликована 1987 г., и последняя глава в ней звучала как прогноз относительно возможного баланса сил в мире к началу XXI в.

965 руб

В книге рассматриваются многочисленные теории, представляющие Россию как страну с мессианским призванием, с особым путем в будущее, принципиально отличающимся от стандартного пути модернизации, по которому ранее шли развитые страны мира. В первой части книги анализируются классические теории особого пути, сформировавшиеся в XIX веке и в большей части ХХ столетия (до распада СССР). В том числе славянофильство, евразийство, концепции Ф.Достоевского, Н.Данилевского, К.Леонтьева, И.Ильина, Н.Лосского, Р.Пайпса. Во второй части представлены теории современных авторов: как идеологии, так и научные концепции различных направлений. Большая часть современных теорий особого пути впервые рассматривается как единое целое и подвергается обстоятельному критическому разбору. В заключительной главе второй части предлагается вглядеться в альтернативу – в серьезные научные работы, построенные на представлении о том, что Россия не имеет никакого особого пути, а является европейской страной, вполне способной осуществить модернизацию, несмотря на все трудности, которые с этим связаны.

278 руб

Эта книга про десять последних лет существования одной из крупнейших в мире энергетических компаний - РАО "ЕЭС". Эта книга про людей, так или иначе связанных с энергокорпорацией. Про тех, кто хотел ее разрушить, и про тех, кто боролся за ее неприкосновенность. Они честно и отчаянно бились друг с другом на хозяйственном и политическом поле. Эта книга про Чубайса, который, как казалось многим десять лет назад, зашел ненадолго порулить крупнейшей госкорпорацией. Про президентов и премьеров, про политиков и чиновников, про бизнесменов и экспертов, которые соприкасались с делами энергохолдинга. А значение компании таково, что практически все, кто сам имел хоть какое-то значение в России - от бизнесмена средней руки до президента страны, - не могли остаться в стороне от проблем электроэнергетики. Эта книга про экономическую историю России, существенной и неотъемлемой частью которой был холдинг РАО "ЕЭС". Эта книга про первую в мировой истории компанию, которая добровольно наложила на себя руки и менеджеры которой утверждают, что сделали это ради экономического счастья других компаний и других людей. Эта книга про то, как команда Чубайса ликвидировала РАО. За что и почему....

"Обычно карикатура и публицистика ходят друг к другу в гости, но не живут вместе. Елкин - редкий случай: это художник, понимающий темы своих работ так же, как газетные авторы. Мы смеемся и иронизируем так же и над тем же - но только Елкин способен это нарисовать".

Дмитрий Бутрин,
завотделом экономической политики Ъ

О чем книга
Уже пару десятилетий Сергей Елкин - один из самых узнаваемых и популярных карикатуристов. Каждый день он рисует главные новости России и мира, иронизирует на злобу дня, фиксируя своей "дубиной карикатуриста" те самые моменты, которые определяют (и уже определили) наш следующий день, следующий год и более отдаленное будущее. Ни одна тема, волнующая современного думающего человека, не ускользнула от его цепкого взгляда. Для этой книги мы отобрали знаковые карикатуры, по которым можно проследить самые важные вехи истории нашей страны последнего десятилетия - и даже предсказать будущее.

Почему книга достойна прочтения

Это восприятие в 70-80-е годы характеризовалось расщеплением сознания и внутренним конфликтом ценностей. С одной стороны, городское население охотно принимало нападки на «уравниловку», обнаруживая явный сдвиг к либеральным ценностям в их «советском» понимании, с другой – подавляющее большинство твердо стояло на уравнительном принципе.

Это понимали все вышедшие на арену в годы перестройки политические силы, что приводило к странным комбинациям тезисов и лозунгов. Так, в концепции закона о приватизации промышленных предприятий в РСФСР (1991) главным препятствием было названо «миpовоззpение поденщика и социального иждивенца у большинства наших соотечественников». Очевидна нелепость этого тезиса (трудящиеся, то есть производители общественного богатства – иждивенцы государства!). Но важнее само признание того факта, что люди в массе своей считали государство обязанным обеспечить всем членам общества на уравнительной основе некоторый разумный минимум жизненных благ.

В октябpе 1989 года социологи ВЦИОМ (директор Т.И.Заславская) изучали отношение к pефоpме. Hа вопpос «Считаете ли вы спpаведливым нынешнее pаспpеделение доходов в нашем обществе?» 52,8% ответили «не спpаведливо», а 44,7% – «не совсем спpаведливо». Что же считали неспpаведливым 98% жителей СССР? Hевыносимую уpавниловку? Совсем наобоpот – люди считали pаспpеделение доходов недостаточно уpавнительным. Это видно из следующих ответов. Hа вопpос: «Как вы думаете, увеличился или уменьшился за последние 2-3 года pазpыв между семьями с высокими и низкими доходами?» 63% ответили «увеличился» и 18,4% – «остался пpежним».

Таким обpазом, уменьшение уpавнительства пpедставлялось неспpаведливым. 84,5% считали, что «госудаpство должно пpедоставлять больше льгот людям с низкими доходами» и 84,2% считали, что «госудаpство должно гаpантиpовать каждому доход не ниже пpожиточного минимума». Опрос Госкомстата СССР в июне-июле 1990 г. показал, что за карточки на товары первой необходимости высказывась 53% граждан. Hо это и есть четкая уpавнительная пpогpамма.

В 1991 г. был начат большой исследовательский проект международного коллектива ученых из 12 стран, посвященный изучению представлений о социальной справедливости в разных культурах. Сравнительное исследование в России и Эстонии, двух частей СССР с весьма разными культурными установками, показало поразительную схожесть в отношении к уравнительному принципу. В этом смысле русские и эстонцы стали именно частями советского народа . Вот что пишут авторы исследования: «Известно, что характерной чертой социализма являлась патерналистская политика государства в обеспечении материальными благами, в сглаживании социальной дифференциации. Общественное мнение в обеих странах поддерживает государственный патернализм, но в России эта ориентация выражена несколько сильнее, чем в Эстонии: 93% опрошенных в России и 77% в Эстонии считают, что государство должно обеспечивать всех желающих работой, 91% – в России и 86% – в Эстонии – что оно должно гарантировать доход на уровне прожиточного минимума» (Л.А.Хахулина, А.Саар, С.А.Стивенсон. Представление о социальной справедливости в России и Эстонии: сравнительный анализ. – «Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1996, № 6).

Кстати, уравнительные представления как в России, так и в Эстонии весьма радикальны. 46% в России и 49% в Эстонии считают: «Все люди должны иметь то, в чем нуждаются, даже если для этого придется урезать доходы тех, кто зарабатывает больше необходимого». Иными словами, половина граждан принимают идею насильственного перераспределения доходов. Различия между Россией и Эстонией существенны лишь в отношении к крайнему, утопическому уравнительству. 29% в России и лишь 9% вы Эстонии поддержали такое мнение: «Самый справедливый способ распределения собственности и доходов – это дать каждому равную долю». 29% – огромная часть общества, если учесть радикализм этой формулы.

Это – архетип, подспудное мироощущение, как бы ни приветствовали рынок те же самые люди в момент голосования или в поверхностных слоях сознания, на уровне идеологии. Сдвиг к антиуравнительным ценностям не доходит до глубинных слоев сознания даже у энтузиастов «рынка». Помню, при Гайдаре Президиум РАН принял людоедское решение: ради перехода к рынку уволить в институтах половину сотрудников и удвоить зарплату оставшимся. Это решение надо было утвердить в Отделениях РАН. Случайно я попал на заседание бюро Отделения философии и права. Среди синклита – бывшие члены Политбюро ЦК КПСС, два бывших главных редактора «Правды», а уж бывших членов ЦК КПСС не счесть.

Смотрю, единогласно (!) утверждают постановление, которое шокировало бы ученых даже в период дикого капитализма. Что же это, думаю, творится, хороши же у нас были вожди-коммунисты. Удалось взять слово, говорю великим философам и правовикам: «Вы приняли историческое решение. За тысячу лет в России не позволялось спасаться, выкидывая из лодки половину товарищей, всегда искали способ пережить беду сообща». Председатель, академик Б.Н.Топорнин, и говорит: «Что же вы нам, Сергей Георгиевич, раньше не сказали – смотрите, какую мы гадость утвердили». И так расстроился, что если бы не субординация, я бы его расцеловал – редко увидишь такую искренность. Он, на той волне неолиберализма, даже и не заглянул глубоко.

А как же реагировали сотрудники РАН – оплота антиуравниловки? Категорически отвергли этот проект, он так и сгинул, как будто его и не было. Когда дело касается шкуры самих интеллигентов, сразу проявляется их истинная природа типичных «совков». Доходит до смешных сцен. Обычно в лаборатории хранители советских принципов (в том числе уравниловки) – старые ученые, они же и носители титулов, доктора да профессора. А м.н.с. – рыцари «рынка». Но вот старый завлаб добывает толику добавочных денег, собирает сотрудников и спрашивает: как будем делить? В молодых тут же просыпаются русские архетипы, и они гордо кричат: всем поровну! Старики и не против, но трогательна эта непоследовательность.

Намечающийся отход большой части граждан от уравнительного идеала (и явный отказ от него молодежи) может стать трагической и непоправимой ошибкой русского народа. Исправить ее будет трудно – как склеить распавшуюся семью. Ощущение, что тебя не эксплуатируют и в тебе не видят эксплуататора – огромная ценность. Мы в полной мере осознаем, как она важна для жизни, когда ее совсем лишимся.

Как тоскует по ней человек Запада – никакой комфорт ее не заменяет. Мы эту ценность имели и, сами того не понимая, наслаждались общением с людьми – на улице, в метро, в очереди. За социальным братством стояла глубинная идея религиозного братства – идея «коллективного спасения». От этой идеи отказался Запад во время Реформации, которая породила совершенно нового человека – индивидуалиста, одинокого и в глубине души тоскливого. Но Запад за эту тоску хотя бы получил компенсацию: новая этика позволила ему выжать все соки из колоний и сегодня выжимать соки из «третьего мира». Ради чего отказываемся от братства людей мы? Ведь выжимать соки теперь будут из нас.

Отказ от уравнительного идеала и стоящей за ним идеи братства означает для России пресечение всякой надежды на развитие и сохранение себя как независимой страны. Самым прямым и очевидным следствием становится разрыв исторического союза народов и народностей – распад России. Эксплуатация «слабого» неизбежно и раньше всего облекается в этническую форму. Освоение идей социал-дарвинизма сразу дает оправдание угнетению «менее развитых» народов – и борьбе этих народов всеми доступными им способами. Тут никаких сомнений нет – все это прекрасно изучено и описано. Менее очевидно, что это гасит порыв к развитию и в отдельно взятом народе – прежде всего, русском.

За последние четыреста лет сложилось два разных типа ускоренного развития. И оба они основаны на том, что люди работают в режиме трудового подвига, соглашаясь на отсрочку материального вознаграждения. Один пример такого порыва дал западный капитализм, основанный на индивидуализме. Там общество – и рабочие, и буржуи – было проникнуто пуританской этикой. Рабочие трудились не за страх, а за совесть, при очень низкой зарплате. Хозяева же вкладывали прибыль в производство, ведя буквально аскетический образ жизни (оргии их сынков – это отклонение от «генеральной линии» и стало массовым уже после выхода на спокойный режим).

Второй проект – договор трудящихся и элиты на основе солидарности, ради «общего дела». Самые яркие примеры – индустриализация Японии и СССР. Оба эти подхода были в большой мере уравнительными (в СССР – больше, чем в Японии), но главное, в обоих случаях все социальные партнеры были проникнуты державным мышлением.

Что же мы имеем сегодня в России? Отказ от уравнительного идеала (и значит, от идеи «общего дела») – и отсутствие всяких следов пуританской этики у предпринимателей. О капиталовложениях в производство и речи нет – украденное проматывается в угаре потребительства, растрачивается на жратву и предметы роскоши, вывозится за рубеж. А значит, никакого негласного общественного договора нет. И лишения людей абсолютно ничем не оправданы – Россия в результате «реформ» лишь нищает и деградирует. Ведь при помощи искусственно организованного кризиса разрушаются в первую очередь самые передовые производства. Этот процесс начался моментально с ликвидацией советской системы хозяйства в 1992 г.