Судьба автора этой книги и судьба членов его семьи оказалась связана с одним из уникальных явлений в СССР – подпольным бизнесом и неотделима от истории цеховиков – безымянных тружеников теневой экономики. Эта книга расскажет о людях, у которых реальная возможность делать деньги отсутствовала в принципе. Однако их это не останавливало. Более того, для достижения своей цели они буквально рисковали жизнью. И у них все получалось. Впервые у нас с вами появилась возможность увидеть жизнь цеховиков «изнутри», посмотреть на историю их глазами, и, может быть, чему-то поучиться.

Из серии: Сделано в СССР

* * *

компанией ЛитРес .

Кто есть кто. Подпольный бизнес в СССР

Я человек дотошный и если бы не стал тем, кем стал, то, возможно, выбрал бы профессию бухгалтера. Для литератора такое качество характера, как я думаю, скорее недостаток, но уж что выросло, то выросло. Именно поэтому я не стану (хотя очень хочется) сразу переходить непосредственно к истории моего отца и его знакомых. Вместо этого напомню общую картину подпольного бизнеса в СССР. Начать, пожалуй, стоит с терминологии (как бы ужасно это слово ни звучало).

Людей, которые занимались сбытом любого товара, имеющего криминальное происхождение, как уголовники, так и сотрудники правоохранительных органов называли барыгами. Между прочим, это слово плавно перекочевало в современность, только слегка изменив свое значение. С начала девяностых барыгами стали называть бизнесменов любых калибров, тех, что занимаются реализацией товара.

Цеховиками в советские времена называли людей, которые организовывали подпольное производство товара. Этим ярлыком награждали любого нелегального производителя вне зависимости от объема «левого» производства. Как в наше время под титулом «бизнесмен» могут скрываться и владелец трех продуктовых ларьков, и председатель совета директоров крупного банка, так и в СССР под безликим определением «цеховик» мог подразумеваться крупный махинатор, выдававший производственные объемы, сравнимые с планом легального предприятия, наравне с владельцем пошивочного цеха вместимостью в три швейные машинки. Отдельного упоминания заслуживает факт, что дополнение «в особо крупных размерах» к статье «Хищение государственной собственности» можно было схлопотать в любом случае.

Вверху пирамиды покоились священные коровы – теневики. Люди, которые прикрывали подпольную экономическую деятельность, находясь в стенах государственных учреждений разных рангов. Не думаю, что стоит отдельно уточнять: чем больше был объем подпольного производства – тем выше рангом были крышующие его чиновники.

Единственное отличие этой иерархической лестницы от современных реалий состояло в невозможности совмещения нескольких ипостасей в одном лице. Сейчас, несмотря на строжайший запрет государственным чиновникам заниматься предпринимательской деятельностью, каждый самый захудалый депутат как минимум владеет свечным заводиком в средней полосе необъятной России. И многие производители товара самостоятельно занимаются сбытом продукции. В те времена, о которых сейчас идет речь, о таком раскладе и помыслить было невозможно. Объяснялось сие табу очень просто. Тот, кто занимался подпольным бизнесом, имел доступ к очень ограниченному кругу возможностей, ведь для нелегальной деятельности требовалось вполне легальное прикрытие. Да и простое соображение, состоявшее в том, что бизнес, раздробленный на мелкие части, труднее отследить и ликвидировать, тоже играло свою роль.

Так что, по большому счету, между владельцем маленькой пошивочной мастерской и производителем «левых» радиодеталей на мощностях государственного цеха реальное отличие было только одно: объем производимого товара.

Как сказал один из французских философов, «пороки общества – зеркальное отражение добродетелей этого общества». Метко сказано. Точно так как легальная экономика в СССР была подвержена диктату планирования, так же и схемы нелегального производства напоминали многократно скалькированный чертеж одного и того же механизма. Какой бы товар ни выходил из подпольных цехов – весь процесс, от поставок сырья до способов реализации товара, был на удивление одинаков.

Аналогии можно проследить и в более широком смысле. Ту роль, которую в социалистическом реализме играли профсоюзные организации, в «зазеркалье» теневой экономики исполнял криминальный общак, в который неукоснительно отстегивалась определенная доля прибыли. Искаженным отражением партсобраний вполне можно было считать постоянные сходняки, на которых воровские авторитеты прилежным и трудолюбивым цеховикам частенько устраивали разбор полетов. Ну и так далее.

Схем обогащения у цеховиков на самом деле было – раз, два и обчелся. И любой сотрудник ОБХСС знал об этом. Другое дело, что доказательную базу собрать оказывалось гораздо труднее. Если уж на то пошло, то настоящей головной болью ОБХСС были вовсе не цеховики, производители «левого» товара на ворованном сырье. Острие карающего меча законности было заточено под поимку тех расхитителей госсобственности, которые ограничивались исключительно процессом кражи. Как говорил Портос: «Я дерусь, просто потому что дерусь». То есть воровали именно для того, чтобы украсть, обуреваемые синдромом накопительства.

Воровство в СССР процветало в масштабах катастрофических. «Неси с работы каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость!» И несли. И дедушка-вохровец (человек с ружьем), и мастер из цеха, и директор завода, и буфетчица из столовой. Садовые домики возводили из вынесенной с родного производства продукции, а если уровень должности позволял, то получались и кирпичные «халупки». В этой среде в основном процветал натурообмен (будущий бартер). Ты – мне, я – тебе. Рука руку мыла. Но именно в категории несунов было больше всего случайных людей. Не надо обладать никакими выдающимися личностными качествами, чтобы украсть в родной конторе. Достаточно было оказаться в нужном месте в нужное время – например, всеми правдами и неправдами получить любую руководящую должность, – и дело в шляпе. Не нужно думать, напрягаться и что-то изобретать, человек автоматически занимал свое место в кругообороте. Именно поэтому несуны практически выпадали из криминальной среды в СССР. Ну, разве только «в особо крупных масштабах»… Всех остальных проконтролировать было невозможно.

Вот я и подошел к первому вопросу, который, похоже, не задал себе никто из тех журналистов, которые в наше время отряхивают пыль с архивных дел цеховиков. А почему, собственно, люди имевшие доступ к ворованному сырью, не ограничивались сбытом этого самого сырья налево, направо, куда угодно, как поступало большинство? Если ими двигала исключительно страсть к наживе и обогащению, то почему не ограничиться достойным местом в кругообороте несунов? Зачем наживать себе дополнительную головную боль в виде обеспечения дальнейшей переработки сырья в реализуемый товар? Да еще и налаживать контакты со сбытчиками (тоже дополнительный риск). Не говоря уж о тесных связях с криминальными структурами и теневиками.

Что же двигало людьми, если не просто жажда денег? «Я вам не скажу за всю Одессу, вся Одесса очень велика…» Так вот, я отнюдь не претендую на то, чтобы стать выразителем общего мнения этих загадочных бизнесменов прошлого, но, по крайней мере, я попытаюсь ответить на этот вопрос так, как ответили на него себе мой отец и его «соратники по цеху». Конечно же, не каждый человек – цеховик, но каждый цеховик – человек, поэтому мотивы в каждом случае разные, ведь сколько людей, столько и историй. Есть (я уверен) истории про жажду власти, есть (скорее всего) истории про идеологическую несовместимость с существующим строем, наверняка чья-то история повествует про гениальные деловые способности, не реализовать которые означало бы спиться или закончить жизнь в канаве от бессмысленности жизни. Но об этом я могу только догадываться. Логичнее рассказывать о том, что я знаю точно. Вот я и подошел к началу своего рассказа. Лучше поздно, чем никогда.

СССР – кузница кадров

Хотя и принято в последнее время костерить социализм на все лады, нельзя отмести и несколько положительных моментов, наличествующих в СССР, значение которых трудно недооценивать. Страна равных возможностей пусть и хромала во всех остальных пунктах значения слова «равенство», однако в деле бесплатного образования советский народ точно был впереди планеты всей. И действительно, учили всех подряд: и способных, и совершенно к процессу обучения не приспособленных. Такой добровольно-принудительный подход к получению знаний не мог сделать Ломоносова из каждого деревенского паренька, зато давал возможность выйти на приличный научный уровень всем, кто этого действительно хотел, вне зависимости от происхождения.

Отец в этом смысле принадлежал именно к той половине советского народа, которой полученные знания пошли впрок. Родился он в обыкновенной рабочей семье, которая вплоть до начала Великой Отечественной войны могла считаться вполне обеспеченной. Дед работал на заводе, считался (да и был на самом деле) отличным мастером своего дела – вот не скажу, какого. За давностью лет как-то подзабыл. Бабушка работала на том же заводе, только в бухгалтерии. Отец рассказывал, что дед ужасно комплексовал по этому поводу. Как же, у жены образование, а у него школа рабочей молодежи и все. Я так понял, что в те времена профессия бухгалтера приравнивалась в общественном сознании по меньшей мере к ученой степени. Но дело было не только в бабушкиной способности содержать заводские ведомости в идеальном порядке. Дед ужасно жалел, что в свое время не смог выучиться на инженера, – не было возможности. Но он был еще молод, всего-то двадцать восемь лет, и не терял надежды наверстать упущенное.

Не успел. Когда началась война, он ушел на фронт, откуда вернулся в 43 году инвалидом без одной ноги. Тут уж было не до учебы. Приходилось каким-то образом кормить семью, которая через год увеличилась еще на одного члена, – родилась папина сестра, моя тетка. Отчаянные люди были наши предки. Теперь-то меньше чем за 250 000, обещанных президентом за второго ребенка, потенциальные родители и стараться не станут. А тогда… Война, кормилец без одной ноги, а они второго ребенка заделали и живут себе, трудно, но счастливо.

Учитывая зигзаги судьбы, дед так и не смог дорваться до вожделенного образования, но тоску свою по несбывшемуся он умудрился привить сыну (то есть моему отцу). На всю жизнь осталось у того стремление к знаниям, которые казались ему пропуском в какой-то невиданный, блестящий мир, отличный от суровой послевоенной действительности.

Потому в школу отец пошел как на праздник. И так все десять лет. Честно говоря, я просто не могу себе вообразить, какие запасы энтузиазма для этого нужны. Бездонные, наверное. Отец искренне верил: если он выучится как следует, все двери в стране будут для него открыты. Они все тогда немного такие были – не от мира сего. Шестидесятники… «Наивные подснежники», как саркастически характеризовал себя и своих друзей повзрослевший отец, имея в виду хрущевскую «оттепель». По окончании школы отец, который за десять лет учебы уже окончательно определился с будущей специальностью, без каких-либо проблем поступил на престижный физмат в Университете (тогда в Ленинграде университеты еще не располагались на каждом углу). Что еще глубже укрепило его уверенность в доступности научной карьеры союзного значения для каждого советского человека, буде у него на этот случай способности.

Быстро пролетевшие годы учебы в Университете не стоили бы отдельного упоминания, если бы не одно существенное обстоятельство. Именно в стенах альма-матер мой отец впервые проявил незаурядные способности, не столько научные, сколько организаторские. При всем уважении к трудоспособному молодому человеку, которым когда-то был отец, я не могу не признать (по его же собственным замечаниям), что как раз физико-математические экзерсисы он выполнял не так блестяще, как проводил (к примеру) культмассовые мероприятия. За несколько лет, проведенных в сугубо академических стенах, он успел «опылить» своим присутствием все мало-мальски значительные формальные и неформальные события, происходящие в Университете. Более того, молодой студент умудрился последовательно побывать: культоргом, профоргом и комсоргом курса. И это не считая того, что на протяжении всей учебы отец продержался на солидной должности ответственного за политсектор. То есть все политинформации, проведенные за шесть лет, были на его совести. На мои неоднократные недоуменные вопросы: «За каким лешим тебе нужна была эта тягомотина?» – отец неукоснительно принимался читать мне лекции о важности не только плодотворно контактировать с окружающими людьми, но и уметь направлять их чисто человеческие, а потому хаотичные порывы в строго очерченные рамки полезной деятельности.

Но это он с возрастом научился так красиво формулировать, а тогда (как я сильно подозреваю) студент физмата Гришка-лектор, как его едко прозвали ополитинформаченные согрупники, мало задумывался, отчего у него так зудит по общественной линии. Ведь в те времена организаторский талант признавали в людях неохотно. А ведь именно эти способности – направлять людей в рамки полезной деятельности – и удобрили на манер гуано последующий урожай событий в его жизни. Несколько раз на полном серьезе отец утверждал, что комсомольско-общественная работа в советских институтах была не чем иным, как вторым высшим образованием, классической школой менеджмента и управления, только на советский манер.

После окончания Университета отец очень удачно распределился. Он каким-то образом, впрочем не без учета его заслуг по общественно-комсомольской части, избежал участи большинства молодых специалистов и не загремел в какой-нибудь заштатный НИИ, затерянный на необъятных российских просторах. Вместо этого получил место в довольно прогрессивном по тем временам научном институте и помимо эфемерных благ в виде постоянной возможности поднимать свой научный уровень получил возможность ходить на работу пешком. И опять же работа в этом достойном учреждении не имеет к описываемой теме почти никакого касательства, если бы не два события, которые произошли с отцом именно в данный период. Первое – в новообретенном дружном коллективе он встретил человека, который определил почти всю его дальнейшую жизнь – Якова Денисовича, тогда просто Яшку (по молодости лет). С точки зрения советской действительности у Якова были один явный недостаток и одно сомнительное достоинство. Он происходил из катастрофически бедной многодетной семьи и при этом был умен тем самым практическим умом, который так не любило в подчиненных начальство, – тут вам не Америка!.. И второе событие – в качестве молодого и подающего надежды специалиста в составе небольшой группы советских ученых он попал на научную конференцию «за бугор», а точнее, во Францию.

Капиталистический образ жизни наповал сразил отца. И не изобилием сверкающих витрин, хотя и не обошлось без глотания сладких слюнок в магазинах спорттоваров и в супермаркете при виде продуктов. Самое главное, что наконец-то отец осознал: совершенства в мире не бывает. Вожделенное образование, которое виделось ему золотым ключиком к счастью, открывало совсем не ту дверь. С другой стороны, получить аналогичное образование во Франции с такой же легкостью, как в родном Отечестве, ему ни за какие коврижки не удалось бы. И вот именно тогда, по его словам, впервые закралась в молодую голову советского специалиста крамольная мысль: «А вот бы совместить…» При этом отец вовсе не был клиническим идиотом и понимал, что в политическом масштабе осуществить сие невозможно. Но в одном-то, отдельно взятом случае? Ведь у него-то уже имелось образование. Но это был пока даже не пробный выстрел, а просто взгляд на мир через прицел. До выстрела было еще далеко.

Тем не менее, когда по приезде, примерно через полгода, отец вдрызг разругался со своим начальником, который ничтоже сумняшеся попытался присвоить себе научную работу подчиненного, то не стал восстанавливать справедливость, а вместо этого прислушался к настойчивым советам Якова Денисовича и ушел (хлопнув дверью) на производство. К тому времени, когда произошел столь досадный эпизод, отец уже полностью осознал свою романтическую наивность по поводу ценности образования и научных знаний в СССР. И уж тем более понял, что его усредненных научных способностей вряд ли хватит для того, чтобы посвятить науке всю жизнь и при этом остаться счастливым и нищим.

Это индивидуальная история «отделки щенка под капитана». Однако, как впоследствии рассказывал мне отец, в среде крупных подпольных предпринимателей-цеховиков высшее образование считалось чем-то вроде обязательного школьного минимума. А если и встречались люди со средним специальным образованием, то уж опыт работы в общественных организациях (по комсомольской, а то и по партийной линии) у них присутствовал непременно. Вспоминая французского философа и его зеркальные отражения, кажется, что нет ничего удивительного в том, что сотрудники ОБХСС имели в правоохранительных органах репутацию «белых воротничков», интеллектуалов и вообще задавак. Все правильно. Равные возможности в действии. Одни студенты несколько лет пользовались благами бесплатного и потому доступного образования, чтобы впоследствии использовать его для создания подпольных производств, а другие в то же время поднимали свой интеллектуальный уровень для успешной с ними борьбы. Все при деле.

Пациент скорее мертв

Согласно последним социологическим опросам, лидирующие места в хит-парадах вожделенных для большинства жителей России факторов занимает стабильность. Причем в любых ее проявлениях. Деловые люди мечтают о стабильности в экономике и даже (страшно выговорить) геополитике государства. Молодые семьи хотят стабильности в ценах на недвижимость (о понижении стоимости квадратного метра никто уже даже не мечтает, хорошо бы дальше цена не росла!). А большинство населения, не употребляя такого термина, как «стабильность», просто хочет отдохнуть от бешеного темпа жизни и хоть некоторое время пожить без видимых потрясений. Что вполне понятное, предсказуемое и по-человечески объяснимое желание. Не зря одно из витиеватых китайских проклятий звучит приблизительно так: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен!»

Но вот странность. С одной стороны, стремление к стабильности в любых ее проявлениях, а с другой – пренебрежительное отношение к годам, которые, похоже, могут претендовать на символ неизменности социума, я имею в виду годы так называемого застоя, протянувшиеся с начала семидесятых по середины восьмидесятых. Только ленивый не изощрялся в высмеивании этого периода истории СССР.

Спроси любого человека, который или прожил эти годы, находясь в сознательном взрослом состоянии, или по малолетству обладает лишь смутными воспоминаниями: какие «якоря» бросили в тихих водах воспоминаний означенные полтора десятка лет? Начинаем загибать пальцы: дефицит ВСЕГО, бесконечные нудные собрания, бесплатные путевки на юг и в детские лагеря летом, чудовищное медицинское обслуживание, очереди. Все. Если кому-то покажется, что это много, попробуйте посчитать воспоминания, которые оставили по себе девяностые годы. По-моему, смело можно утверждать, что период «застоя», каким бы он ни казался с расстояния в двадцать лет, действительно характеризовался неизменностью, постоянностью и предсказуемостью. Жаль, конечно, что неизменность распространялась на пустые полки и повальное хамство тех, кого сейчас красиво называют «обслуживающий персонал», но ведь у этой медали стабильности была и другая сторона. Убийство, к примеру, считалось настоящим ЧП, и на его раскрытие бросали лучших из лучших оперативников, да не просто районных оперов, а зубробизонов из главка. Женщины могли выходить замуж по любви, а не по расчету, а мужская половина советских граждан не была еще до смерти заморочена вопросом, где взять денег. Так что если попробовать беспристрастно предаться воспоминаниям о тех годах, то запросто можно найти и поводы для ностальгии.

Итак, в середине семидесятых большинство добропорядочного населения СССР могло наслаждаться стабильностью жизненного уклада, сопровождаемой хамством, и почти полным искоренением уличной преступности. Но годы, именуемые «застоем» характеризовались не только этими штрихами. Были и еще кое-какие застойные явления, не столь общеизвестные. В частности, именно на эти годы и пришелся расцвет подпольного бизнеса в СССР. Возникновение буквально из ниоткуда маленьких и больших «левых» производственных цехов было спровоцировано именно пассивностью и беспомощностью социалистического строя в той стадии развития. До начала семидесятых годов советское правительство вело довольно активную деятельность по установлению на одной шестой части суши земного шара коммунистического строя и (что характерно) руководство страны на самом высоком уровне, похоже, было убеждено в реальности своих планов. До этого момента, даже несмотря на ВОВ, а возможно, в достаточно степени и благодаря ей, СССР как член мирового сообщества смотрелся довольно солидно. И не только в связи с военной мощью. Постоянное наращивание темпов производства всего на свете, выполнение и перевыполнение планов, всеобщая грамотность, бесплатное медицинское обслуживание населения и, конечно же, невиданные производственные мощности огромного количества заводов и фабрик.

На прилавках магазинов было если и не изобилие, то уж по крайней мере достаточное количество товаров для поддержания пристойного уровня жизни (для тех, кто не застал те времена, рекомендую просмотреть знаменитую поваренную книгу выпуска 1953 года). И хотя такого понятия, как «рыночная экономика», на тот момент в СССР не существовало в природе, однако же ее законы, те самые, которые спустя всего несколько лет будут способствовать расцвету подпольного производства в стране, не предполагали необходимости производить в большом количестве «левый» товар. Если человек каким-то легальным способом мог заработать или скопить деньги, он эти деньги спокойно мог потратить сообразно своим вкусам. Дефицит как явление еще не был знаком советскому человеку. Послевоенная нехватка самого необходимого продолжалась на удивление недолго, всего около пяти лет, при этом ни у кого из переживших тяжелейшую нужду военных лет не возникало по этому поводу ни малейших нареканий: были живы, здоровы – и слава богу. Идеологический накал стал столь значителен, что в головах советских людей аж звенело от гордости за свою страну и стремления сделать ее еще лучше и «быть впереди планеты всей». Помимо всего, у многих из советских граждан еще не выветрилось из памяти чувство страха и тотального контроля над каждым отдельно взятым человеком и каждым трудовым коллективом. Применительно к обсуждаемой теме нужно отметить, что в годы идеологической «оттепели», когда «Прометеи общественного сознания», будущие диссиденты чувствовали себя относительно вольготно (1963–1964 годы), всем подпольным предпринимателям пришлось очень туго. В деле ликвидации любой противоправной экономической деятельности участвовали лучшие розыскники правоохранительных органов. Сама возможность частного предпринимательства была признана идеологически вредной, а люди, занимающиеся ею, именовались новой разновидностью врагов советского народа. Очевидно, руководству страны было стратегически важно искоренить из сознания людей даже саму память о возможности негосударственной производственной и торговой деятельности. По некоторым сведениям, за упомянутые годы под расстрельную статью было подведено около 3000 человек. Борьба с «частными лавочками» стала бескомпромиссной и направленной на полную ликвидацию потенциальных идеологических врагов.

Возможно, социологи, экономисты, политологи и другие широкопрофильные аналитики забросали бы меня камнями, если бы прочли следующие строки, но я искренне надеюсь, что такие солидные люди эту книгу и в руки не возьмут. Когда мой отец объяснял мне, как же получилось, что огромная, быстро развивающаяся страна после такого мощного рывка погрузилась в спячку на полтора десятилетия, растеряв все достижения, то использовал понятный мне, тогда еще не очень разумному подростку, образ:

Представь себе человека, который вынужден выполнить какое-то сложное действие. Все его силы направлены на достижение результата. Он изо всех сил напрягает не только свой мозг, но и нервную систему, и мускулы. Поначалу в его действиях будет наблюдаться прогресс (особенно для стороннего наблюдателя). Но ведь человек физически не способен долго жить на пределе своих возможностей. Он попросту надорвется. И вот когда это случится, а это случится непременно, рано или поздно, он не только ляжет пластом, будучи не в состоянии двигаться, но, бедолага, не сможет даже адекватно реагировать на окружающую действительность и бороться с недомоганиями собственного организма. Иммунитет будет на нуле, а можно сказать проще: ему будет все до фонаря. Так вот, сына, СССР (как тот человек) – просто надорвался.

И произошел этот момент в аккурат после максимальной точки накала страстей и возможностей советской идеологии – Карибского кризиса. То есть еще какое-то время огромный организм СССР продолжал рефлекторные подергивания, но прогресс был уже обречен. Таким образом, именно к началу семидесятых, используя модную в те времена формулировку, «сложились все предпосылки» для расцвета не только деятельности цеховиков, но и для появления в невероятных количествах «расхитителей социалистической собственности» разного формата. Тотальный дефицит послужил причиной необходимости производить и продавать из-под прилавков огромный перечень товаров. От, пардон, туалетной бумаги до зимней одежды. Игнорируемые законы рыночной экономики постепенно набирали силу. Возник СПРОС. Следующим фактором стало резкое ослабление активности контролирующих и проверяющих организаций. То есть фактически они продолжали свое существование, но скорее их существование было «фиктическим». Свары, склоки и интриги за еще большее количество привилегий отнимали у облеченных властью людей столько энергии, что ее не оставалось на исполнение своих непосредственных обязанностей. В результате – полная бесконтрольность людей, имеющих доступ к материальным ценностям. А ведь при этом гигантский маховик промышленности по-прежнему продолжал свое пусть и бессмысленное, но поступательное движение. То есть колоссальное количество кое-как учтенного качественного и некачественного сырья все так же вырабатывается на необъятных просторах страны.

Уроки профориентации

Согласитесь, нельзя же считать, что, к примеру, аферист – профессия. Это скорее образ жизни. Точно так же трудно себе представить, что кому-то придет в голову следующая фраза: «Я работаю кидалой». А вот слово «цеховик» по созвучию похоже, например, на «плотник», «монтажник» и название других почетных профессий. Это не причуды лингвистики и не фонетические случайности. Великий и могучий русский язык, особенно если новые слова исторгают из себя непосредственно народные массы, удивительно точен и меток. «В чем меткость?» – спросите вы. А вот в чем. Цеховик, даже образца середины семидесятых, то есть поры беззастенчивых хищений государственного сырья, являлся в первую очередь профессионалом и только во вторую очередь криминальным элементом. Именно в такой последовательности. В чем же заключался, собственно, профессионализм цеховиков?

Для более внятного объяснения давайте проведем параллели с современными деловыми людьми, которые занимаются производством чего-либо. Одно небольшое уточнение. Мы не будем сейчас говорить о реальных владельцах производств и заводских цехов. Лучше будем держать в уме наемных директоров и управляющих (то есть фактически управляющих производством). Для успешного ведения бизнеса им нужно разбираться хотя бы в азах таких профессий, как логист, финансист, управленец, бухгалтер, маркетолог, социолог, психолог. Сейчас хороший управляющий должен иметь в активе два высших образования или взамен одного диплома колоссальный опыт работы на аналогичных предприятиях. Смею вас заверить, что цеховики если и отличались от современных наемных директоров или управляющих, то исключительно в сторону большего профессионализма, высоты коэффициента интеллекта и лучшего качества нервной системы. Моральный облик мы сейчас оставляем за кадром. Хотя, пожалуй, в этом смысле цеховики тоже несколько отличались от современных героев бизнеса. Приблизительно так же, как дворняга отличается от волка.

Ситуация с цеховиками как с частью криминального мира Страны Советов складывалась достаточно непростая. С одной стороны, эти люди однозначно принадлежали к криминальному миру СССР, и не только по причине тесной связи с уголовными элементами, которым исправно платили дань. Согласно законам страны, они действительно были преступниками. Но с другой стороны, цеховики реально выпадали из среды уголовников. «Чужой среди своих, свой среди чужих» – помните? Приблизительно так. Для правоохранительных органов цеховики были безусловными преступниками, матерыми и непримиримыми врагами советского народа, а для уголовников и воровских «авторитетов» – «ни рыба ни мясо», источник дополнительных средств для общака, и все. И действительно, для большинства настоящих преступников цеховики стали чуждой субстанцией, ведь в среде «серьезного» криминала жизненные приоритеты предельно просты: «Украл – выпил – в тюрьму. Украл – выпил – в тюрьму. Романтика». Если почитать детективы, написанные в пору процветания советской действительности, можно заметить, что цеховики если и появляются на страницах, то только в качестве проходных персонажей. Да что там пора процветания социализма! И по сию пору об этих людях фактически ничего не известно. Персоналии цеховиков явно не привлекают искателей сенсационных материалов. И правильно, что о них писать – работали люди, производством занимались. Скука…

Но профессии «цеховик» не учили в институтах, техникумах и ПТУ. Откуда же тогда появлялись спецы подпольного производства? Очень просто – знания и умения этих людей возникали из сплава полученного легально образования, врожденных способностей к предпринимательству и, не в последнюю очередь, личностных качеств, то есть организаторского таланта и задатков лидера. При этом нужно понимать, что для получения практического толка необходимо еще и наличие определенных обстоятельств, из которых немаловажную часть занимали знакомства определенного рода. Потому как цеховики по определению не могли получать доход без помощи других людей. Именно поэтому цеховик в СССР «зверь редкий» – слишком много компонентов необходимо для появления и формирования такой личности.

Пути следования

Понятно, что ситуация, при которой человек просыпается в одно прекрасное утро и решает: «Я хочу быть цеховиком», – чистой воды умопомешательство. У каждого, кто пришел к получению доходов таким радикальным способом, свой путь. И все же были два более или менее стандартных варианта.

Вариант первый

До мозга костей советский, человек попадал на производство или в торговлю и через некоторое время явственно видел, что и где плохо лежит. Да не просто лежит, а выбрасывается, уничтожается, портится. И добро бы пересортица или брак, так нет же! Часто на утилизацию отправлялись вполне пригодные для использования материалы, сырье или товары. И происходило это исключительно по причине трех «без»: безграмотности, безответственности и безразличия легальных производственников. Вообще, на производстве в большинстве случаев никому и ни до чего не было дела. Работяги трудились от звонка до звонка, мало задумываясь о качестве продукции, а руководство часто в глаза эту самую продукцию не видело, ему тем более было наплевать. Главное вовремя отписать бумажку наверх и бодро отрапортовать о проделанной работе и значительных успехах на бесконечных собраниях. Благо проверять все равно никто не будет. Естественно, когда наблюдательный человек попадал на производство, то через весьма непродолжительное время начинал искренне сожалеть о выброшенных на ветер государственной системой деньгах, «человеко-часах» и приложенных усилиях. В массе такие «наблюдатели» через некоторое время сливались с пейзажем и переставали сожалеть и вообще задумываться на эту тему. Но иногда встречались люди, которые просто физически не могли пройти мимо такой вопиющей бесхозяйственности. И в их головы начинали закрадываться определенные мысли. А если еще эти мысли падали на удобренную почву предварительных раздумий о несовершенстве государственной системы или жажды определенных материальных благ, то некоторое моральное колебание – и такой человек начинал потихоньку заводить знакомства в определенных кругах, выходя на нужных людей без спешки, но с упорством покорителя Эвереста.

Вариант второй

По этому пути шли люди, «обреченные» на противостояние существующему государственному строю. В СССР проживало гораздо больше людей, стремившихся к получению сугубо материальных благ, чем принято признавать. Это в кино и в литературе советский народ в едином порыве работал не за страх и деньги, а исключительно за коммунистическую совесть. А на самом деле в состав советского народа входило много простых обывателей, для которых своя рубашка всегда оказывалась к телу ближе, чем вся коммунистическая идеология, вместе взятая. Особенно много таких (как сейчас бы обозначили) представителей среднего класса было в союзных республиках, в частности в почти европейской Прибалтике, на знойном Кавказе и в Азии с ее по-прежнему средневековым укладом жизни. Но о национальных цеховых особенностях чуть позже. Так вот, эти люди с детства воспитывались на идеологических ценностях, весьма отличных от общепринятых: «деньги вовсе не зло, зло – их отсутствие», «из спасибо шубу не сошьешь», «говорильней сыт не будешь» и тому подобных. Крепкие хозяева на своих приусадебных участках, вкалывающие на тяжелой сдельной работе отцы семейств были и тогда людьми, знающими цену деньгам, заработанным своим трудом. Эту категорию населения безуспешно пытались искоренить, заменив идеологическими фанатиками, способными ходить в рванине и работать исключительно для общего блага. Не вышло. Хотя и очень старались, обличали «рвачей» в газетных фельетонах, высмеивали в журнале «Крокодил» и снимали обличительные сюжеты «на злобу дня». Торговля овощами с собственного огорода считалась делом позорным и недостойным советского человека. Помните: «Я продаю клубнику, выращенную собственными руками»? Папанов тщетно пытался сыграть отрицательный персонаж, не его вина, в конце концов, что он таковым не очень получился. В среде нормальных здравомыслящих людей, которые понимали, что материальные блага – это не так плохо, как им пытаются объяснить, подрастали будущие неглупые и способные хозяйственники, которые с юношеских лет понимали, чего конкретно они хотят от этой жизни. А хотели они не в последнюю очередь обыкновенных материальных благ. Но врожденное здравомыслие подсказывало им, что стандартным путем получить такие блага в СССР невозможно. Поэтому если желание было искренним, сильным и даже доминировало над реалистичной оценкой ситуации, то еще с младых лет такие люди начинали потихоньку осуществлять свои планы: обзаводились нужными знакомствами, попутно получая образование, необходимое для того, чтобы занять подходящую должность. А подходящая должность означала доступ к материальным ценностям, которые, к их искреннему сожалению, могли принадлежать только государству.

Но каким бы путем ни приходил человек к идее и практической реализации подпольного производства, и в том и в другом случае необходимы были крепкие и прочные связи в мире «тени», скрытом от палящего солнца социалистической законности. И как это ни странно, обзавестись подобными связями было гораздо проще, чем кажется.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Цеховики. Рождение теневой экономики. Записки подпольного миллионера (Александр Нилов, 2006) предоставлен нашим книжным партнёром -

Сырьё и материалы для подпольного производства приобрести легально обычно было невозможно. Поэтому для решения этой проблемы были задействованы государственные производственные предприятия - как правило предприятия местной промышленности - которые служили основной сырьевой и производственной базой цеховиков. Путём завышения потребности в сырьевых материалах, приписок, экономии материалов, составления актов о списании и уничтожении под надуманным предлогом фактически пригодных материалов и сырья и другими способами, из государственной собственности изымались излишки, которые затем использовались в производстве неучтённой продукции. Дополнительную продукцию, как правило, изготавливали рабочие того же предприятия. В большинстве случаев они не подозревали о том, что их труд используется цеховиками в корыстных целях. Произведенная продукция тайно вывозилась для её последующего складирования и реализации на чёрном рынке или через государственную оптово-розничную торговую сеть.

Деятельность цеховиков часто переплеталась с таким понятием, как «толкач» (так на сленге советского времени назывались снабженцы предприятий, вынужденные действовать в условиях плановой экономики), поскольку предприятие не всегда могло официально закупить необходимое сырьё и официально продать произведённый продукт.

В криминальные синдикаты цеховиков зачастую были вовлечены должностные лица государственных органов, призванные вести борьбу с хищениями государственной собственности, включая ревизоров, следователей и других сотрудников правоохранительных органов. Эти лица получали от цеховиков взятки и по этой причине были заинтересованы в том, чтобы экономические преступления оставались нераскрытыми. Цеховики также были объектом вымогательства со стороны организованной преступности, особенно с появлением в СССР рэкета на рубеже 1980-90-х годов.

История

Цеховики появились в СССР с ликвидацией на рубеже 1920-30 годов частной собственности на средства производства и внедрением государственного планового управления экономикой. Первым из преданных в СССР публичной огласке случаев разоблачения цеховиков советскими правоохранительными органами стал арест Шая Шакермана. Будучи начальником мастерских в психоневрологическом диспансере , в 1958 году Шакерман закупил промышленные швейные и вязальные машины, которые тайком установил в бараках лечебницы и задействовал её пациентов для пошива модных в то время вещей . В 1962 году Шакерман был арестован, а в 1963, вместе с подельником Борисом Ройфманом (директором Перовской текстильной фабрики, имевшим 60 подпольных предпрятий в разных регионах страны) - приговорён к смертной казни . При обысках у них было изъято ценностей на сумму около 3,5 млн рублей. .

В 1970-е годы повышение спроса на товары народного потребления (особенно одежду, обувь, запчасти к автомобилям) и разложение правоохранительных структур способствовали активизации деятельности цеховиков. Этот период также характеризуется повышением эффективности цехового производства, использованием отходов производства в качестве сырья и более высоким качеством выпускаемой продукции. В конце 1980-х годов деятельность цеховиков была легализована в связи с ликвидацией ограничений на негосударственную предпринимательскую деятельность.

Известные группировки

См. также

Напишите отзыв о статье "Цеховик"

Ссылки

• // pressa.spb.ru
• д/ф (РТР , 2015)

Примечания

: неверное или отсутствующее изображение

Для улучшения этой статьи желательно : Найти и оформить в виде сносок ссылки на независимые , подтверждающие написанное .[[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]] Проставив сноски , внести более точные указания на источники. Добавить иллюстрации .[[К:Википедия:Статьи без изображений (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без изображений (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]]Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Цеховик Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Цеховик Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Цеховик Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Цеховик Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Цеховик Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. Цеховик

Отрывок, характеризующий Цеховик

Малышка опять кивнула. Её чудесные большие глаза утопали в озёрах слёз, выливая целые потоки... Но Анна плакала молча... горькими, тяжёлыми, взрослыми слезами. Ей было очень страшно. И очень одиноко. И я не могла быть ря-дом с ней, чтобы её успокоить...
Земля уходила у меня из под ног. Я упала на колени, обхватив руками свою милую девочку, ища в ней покоя. Она была глотком живой воды, по которому плакала моя измученная одиночеством и болью душа! Теперь уже Анна нежно гладила мою уставшую голову своей маленькой ладошкой, что-то тихо нашёптывая и успокаивая. Наверное, мы выглядели очень грустной парой, пытавшейся «облегчить» друг для друга хоть на мгновение, нашу исковерканную жизнь...
– Я видела отца... Я видела, как он умирал... Это было так больно, мама. Он уничтожит нас всех, этот страшный человек... Что мы сделали ему, мамочка? Что он хочет от нас?..
Анна была не по-детски серьёзной, и мне тут же захотелось её успокоить, сказать, что это «неправда» и что «всё обязательно будет хорошо», сказать, что я спасу её! Но это было бы ложью, и мы обе знали это.
– Не знаю, родная моя... Думаю, мы просто случайно встали на его пути, а он из тех, кто сметает любые препятствия, когда они мешают ему... И ещё... Мне кажется, мы знаем и имеем то, за что Папа готов отдать очень многое, включая даже свою бессмертную душу, только бы получить.
– Что же такое он хочет, мамочка?! – удивлённо подняла на меня свои влажные от слёз глаза Анна.
– Бессмертие, милая... Всего лишь бессмертие. Но он, к сожалению, не понимает, что оно не даётся просто из-за того, что кто-то этого хочет. Оно даётся, когда человек этого стоит, когда он ВЕДАЕТ то, что не дано другим, и использует это во благо остальным, достойным людям... Когда Земля становится лучше оттого, что этот человек живёт на ней.
– А зачем оно ему, мама? Ведь бессмертие – когда человек должен жить очень долго? А это очень непросто, правда? Даже за свою короткую жизнь каждый делает много ошибок, которые потом пытается искупить или исправить, но не может... Почему же он думает, что ему должно быть дозволенно совершить их ещё больше?..
Анна потрясала меня!.. Когда же это моя маленькая дочь научилась мыслить совершенно по-взрослому?.. Правда, жизнь не была с ней слишком милостивой или мягкой, но, тем не менее, взрослела Анна очень быстро, что меня радовало и настораживало одновременно... Я радовалась, что с каждым днём она становится всё сильней, и в то же время боялась, что очень скоро она станет слишком самостоятельной и независимой. И мне уже придётся весьма сложно, если понадобится, её в чём-то переубедить. Она всегда очень серьёзно относилась к своим «обязанностям» Ведуньи, всем сердцем любя жизнь и людей, и чувствуя себя очень гордой тем, что когда-нибудь сможет помогать им стать счастливее, а их душам – чище и красивей.
И вот теперь Анна впервые встретилась с настоящим Злом... Которое безжалостно ворвалось в её очень хрупкую ещё жизнь, уничтожая горячо любимого отца, забирая меня, и грозя стать жутью для неё самой... И я не была уверена, хватит ли ей сил бороться со всем одной в случае, если от руки Караффы погибнет вся её семья?..
Отпущенный нам час пролетел слишком быстро. На пороге, улыбаясь, стоял Караффа...
Я в последний раз прижала к груди мою любимую девочку, зная, что не увижу её теперь очень долго, а может даже и никогда... Анна уезжала в неизвестное, и я могла надеяться только лишь на то, что Караффа по-настоящему хотел её учить для своих сумасшедших целей и в таком случае, хоть на какое-то время ей ничто не грозит. Пока она будет находиться в Мэтэоре.
– Вы насладились общением, мадонна? – деланно искренне спросил Караффа.
– Благодарю Вас, Ваше святейшество. Да, конечно же. Хотя, я бы предпочитала сама растить свою дочь, как это принято в нормальном мире, а не отдавать её в руки неизвестным, только потому, что Вы имеете на неё какой-то свой план. Не хватит ли боли для одной семьи, Вы не находите?
– Ну, это смотря для какой, Изидора! – улыбнулся Караффа. – Опять же, есть «семья» и СЕМЬЯ... И Ваша, к сожалению, принадлежит ко второй категории... Вы слишком сильны и ценны, чтобы просто так жить, не платя за свои возможности. Запомните, моя «великая Ведьма», всё в этой жизни имеет свою цену, и за всё приходится платить, вне зависимости от того, нравится Вам это или нет... И уж Вам, к сожалению, придётся платить очень дорого. Но не будем говорить о плохом сегодня! Вы ведь провели чудесное время, не так ли? До встречи, мадонна. Я обещаю Вам, она будет очень скоро.
Я застыла... Как же знакомы были мне эти слова!.. Эта горькая правда так часто сопровождала меня в моей, коротенькой ещё, жизни, что я не могла поверить – слышу их от кого-то ещё!.. Наверное, это и впрямь было верно, что платить приходилось всем, только не все шли на это добровольно... И ещё иногда эта плата являлась слишком дорогой...
Стелла удивлённо вглядывалась в моё лицо, видимо заметив моё странное замешательство. Но я тут же показала ей, что «всё в порядке, всё хорошо», и, замолчавшая на мгновение, Изидора, продолжала свой прерванный рассказ.
Караффа удалился, уводя мою дорогую малышку. Окружающий мир померк, а моё опустошённое сердце капля за каплей медленно заполнялось чёрной, беспросветной тоской. Будущее казалось зловещим. В нём не было никакой надежды, не было привычной уверенности в том, что, как бы сейчас не было трудно, но в конце концов всё как-нибудь образуется, и обязательно будет всё хорошо.

Уголовное дело Кушнаренко - одно из тысяч, объединенных "хлопковым делом". Но он один из немногих, попавших под расстрел

Константин Кушнаренко входил в первые три сотни цеховиков СССР, практически создавших в стране подпольный альтернативный рынок. Директор Михайловской фабрики нетканных материалов на Рязанщине на фоне зарегламентированной советской плановой экономики и тотального дефицита в совершенстве овладел "серой схемой" производства товаров народного потребления. Он поставил на поток производство востребованной продукции, реконструировал фабрику, в 5-6 раз поднял зарплату рабочих. А в результате оказался в камере смертников и несколько лет ждал исполнения приговора…

Кушнаренко в ожидании расстрела изучал в камере труды философов и экономистов Аристотеля, Гегеля, Канта, Рикардо, Смита, Маркса, Энгельса

Дело Константина Кушнаренко, возглавлявшего в Рязанской области Михайловскую фабрику нетканых материалов, было непосредственно связано с так называемым "хлопковым делом". В течение 80-х годов прошлого века в Узбекской ССР проходили уголовные процессы по экономическим злоупотреблениям в хлопкоочистительной промышленности. Нити узбекского дела потянулись из Средней Азии в европейскую часть СССР.

Фигурантами "Узбекского дела" стали высшие партийные деятели республики. Члены Политбюро ЦК КПСС оказались "неприкасаемыми"

Постепенно "хлопковое дело" стало частью "Узбекского дела", как его окрестила советская пресса. Всего было возбуждено 800 уголовных дел по обвинению в приписках, хищениях и взятках. Фигурантами судебных разбирательств в Узбекистане стали первый секретарь ЦК компартии, председатель Совета министров, секретари ЦК и первые секретари обкомов, руководители агропромышленных комплексов, хлопкоочистительных объединений и хлопкозаводов, генералы МВД.

По делу о коррупции и взятках был осужден даже зять покойного Генсека ЦК КПСС Л. Брежнева генерал-полковник Ю. Чурбанов. А в показаниях обвиняемого И. Усманходжаева, партийного лидера Узбекской ССР, появились имена членов Политбюро ЦК КПСС, якобы причастных к взяткам - Е. Лигачева, В. Гришина, Г. Романова и М. Соломенцева, члена ЦК КПСС И. Капитонова.

Однако Усманходжаев в дальнейшем отказался от этих показаний, и высшие партийные бонзы страны сохранили свой статус "неприкасаемых". В то время как многим партийным и государственным деятелям среднеазиатской республики уйти от правосудия не удалось…

Даже на фоне громких имен дело в рязанской глубинке стало резонансным

К различным срокам заключения были приговорены свыше 4-х тысяч человек. А министр хлопкоочистительной промышленности Узбекской ССР В. Усманов и начальник ОБХСС Бухарской области А. Музафаров были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. Четверо высопоставленных обвиняемых покончили с собой до суда..

Но даже на фоне громких имен и высоких должностей, вовлеченных в расследование и судебные процессы, дело директора скромной фабрики из средней полосы России не затерялось. В чем обвинили Константина Кушнаренко, и почему суд постановил самый суровый приговор?

Первая нитка из "хлопкового" клубка привела в Рязанскую область

В начале 1984 года управление Комитета госбезопасности по Москве и Московской области арестовало на территории РСФСР нескольких руководителей хлопкоочистительных объединений и директоров хлопкозаводов Узбекистана, совершающих "деловые поездки" по предприятиям текстильной промышленности страны. Расследование по этому делу поручили следователю по особо важным делам при Генпрокуроре СССР В. Калиниченко.

Так в поле зрения советских правоохранительных органов попал и директор фабрики нетканых материалов.

Приговор по делу Кушнаренко местами напоминает представление к Государственной премии

Вот строки из приговора: "В качестве руководителя принимал от хлопкоочистительных заводов Средней Азии линт, улюк и иные отходы за хлопок 6-го сорта, чем наносил вред Советскому государству. Первоначально Кушнаренко отказывался от таких предложений, но, впоследствии, ознакомившись с технологией производства ватина и технической салфетки, к качеству которых получатели строгих требований не предъявляли, изучив возможности фабрики и добившись некоторой экономии сырья за счет упорядочивания его складирования, реконструкции цехов и так далее, понял, что может использовать указанные факторы в своих корыстных интересах…"

Директор наладил производство новой и востребованной продукции, реконструировал производственную базу, добился экономии сырья… И вся эта огромная организаторская, инженерно-технологическая работа - в своих личных корыстных целях?

Руководитель фабрики некоторое время отказывался от предложений среднеазиатских цеховиков

Защита, которая, кстати, в ходе судебного процесса подвергалась заметному давлению со стороны обвинения, выдвинула свои доводы: Кушнаренко подлежит оправданию, поскольку вмененные ему обвинения в "теневых" операциях относятся к сфере гражданско-правовых, равноправно-договорных отношений. И они принесли государству прибыль…

В 1980 году Михайловская фабрика нетканых материалов считалась отстающим предприятием. Кушнаренко за короткий срок вывел коллектив "из прорыва", как тогда говорили. Люди стали получать квартальные премии, а зарплата рабочих ведущих специальностей достигла 500-600 рублей (средняя зарплата в стране не достигала и 100 рублей).

Безусловно, в действиях директора, если исходить из действующего тогда законодательства, криминал был. Кушнаренко не мог не понимать этого. Не случайно предложения цеховиков из Средней Азии он принял не сразу и не без колебаний.

Однако неоправданно жестокого и неучитывающего многих фактических обстоятельств приговора - расстрела с конфискацией имущества, который был оглашен 23 января 1986 года, не ожидал ни сам Кушнаренко, ни коллектив завода, ни близкие и друзья подсудимого.

Самообразование в камере смертников

В камере смертников Константин Кушнаренко провел около полутора лет.

Пытаясь глубже понять закономерности развития экономических и других законов в различных общественных формациях, выпускник Одесского технологического института с опытом работы в должностях рабочего, учетчика, нормировщика, экономиста и начальника планового отдела, заместителя директора по экономическим вопросам, секретаря парткома и руководителя предприятия, снова начал учиться.

Он искал ответы на вопрос: что завело советскую экономику в тупик? И усиленно штудировал труды таких мыслителей, как Аристотель, Гегель, Кант, Фейербах, Рикардо, Смит, Маркс, Энгельс и некоторых других. Позже он назвал это "путем познания, поиска и исследования".

О том, что в его судьбе наметился еще один головокружительный поворот, он узнал летом 1987 года…

На Кушнаренко "пожалели пулю"

Смертная казнь по отношению к Кушнаренко была заменена 20 годами лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии особого режима. Когда после прочтения текста помилования ошеломленного заключенного вели в общую камеру, надзиратель отпустил шутку, принятую в таких случаях в "расстрельных" тюрьмах: "Пожалели на тебя пулю…".

Но почему все-таки 20, ведь максимальный срок заключения согласно тогдашнему Уголовному кодексу РСФСР составлял 15 лет?! Ошибка, "партийный" заказ?

В зоне крепкий хозяйственник освоил специальность приемщика тары

Эта "ошибка" была исправлена лишь в 1993 году. Приговор привели в соответствие с законодательством - 15 лет с отбыванием в исправительно-трудовой колонии общего режима.

Чем занимался и как вел себя в лагере мыслящий или, как говорили тогда, крепкий хозяйственник? Вот выдержки из характеристики администрации одного из учреждений ГУИН Н-240-5 на Кушнаренко:

"Специальность до ареста - инженер-экономист, директор с высшим образованием. Специальность, приобретенная в местах лишения свободы - приемщик тары… Мероприятия воспитательного характера под нажимом посещает, но реагирует на них слабо…"

Кушнаренко и в самом деле политико-воспитательные "мероприятия" не интересовали, он, по мере возможности, продолжал искать ответы на мучительные вопросы в трудах великих мыслителей. И приходил к определенным выводам.

Жертва экономических репрессий № 304

В одном из писем он писал: "В основе поступков следователей, прокуроров, судей, надзирателей лежит не злая воля, а реальные экономические и общественные условия, которые незримо и негласно руководят их действиями".

В 1995 году реальные "экономические и общественные условия" сложились так, что 55-летнего Константина Кушнаренко условно-досрочно освободили, а в 1999 году с него была снята судимость. Он стал одним из первых так называемых цеховиков, которых репрессировали по экономическому обвинению. И одним из последних, кого выпустили на волю. А ведь еще в марте 1989 года была создана специальная комиссия ЦК КПСС во главе с Б. Пуго, которой поручено проверить факты нарушений законности при расследовании дел о коррупции в Узбекской ССР. Аналогичная комиссия была создана и при Президиуме Верховного Совета СССР.

И обе комиссии пришли к выводу, что в "Узбекском деле" "нарушения социалистической законности" были все же допущены. Но на судьбу бывшего директора это никак не повлияло. Не для него было писано - на свободу выходили более крупные фигуры…

Лет десять назад был обнародован "Список жертв экономических репрессий", составленный Обществом защиты осужденных хозяйственников и экономических свобод, который возглавлял правозащитник В. Сокирко. Директор Михайловской фабрики значился в списке под номером 304.

Реальная жизнь сильнее правовых реалий?

Сегодня поневоле вспоминаются слова Константина Кушнаренко о том, что в основе поступков следователей, прокуроров, судей, надзирателей лежат реальные экономические и общественные условия. Правота Кушнаренко в наши дни хорошо видна на примерах некоторых арестов и судебных процессов по уголовным делам в сфере экономической деятельности.

Правильных законов на этот счет в последнее время инициировано немало, в том числе Президентом РФ, но в основе действий следствия, судов и органов исполнения наказаний иногда по-прежнему лежат не правовые реалии, а реальная жизнь, реальные взаимоотношения власти и бизнеса, реальные интересы влиятельных политических и финансовых групп, реальная возможность "отмазаться"…

ЦЕХОВИКИ

Самые большие деньги в Ленинграде зарабатывали не центровые, а так называемые цеховики.

В СССР существовала местная легкая промышленность, в нее входили артели и райпромкомбинаты, которые подчинялись не министерствам, а районным властям. К примеру, Тосненский райпромкомбинат выпускал резиновые сапоги. На этих самых комбинатах за счет того, что была возможность договариваться с местными властями (все живут в одном городе и друг друга знают), кроме плана выпускали еще и левые партии, которые никак не были учтены в документах.

Единственный способ обналичить деньги в СССР - это продажа не-оприходованного товара в розницу. Поэтому эти сапоги или чулки привозили в магазин после того, как была распродана официальная партия. Шансов попасться на такой операции было не очень много - опасность существовала только непосредственно в тот момент, когда товар завозился в магазин. Называлось мероприятие «час страха». После этого проверки были уже не страшны. Называлось это торговлей «под место».

Деятельность цеховиков, в отличие от официальной промышленности, вынужденно выстраивалась по рыночному принципу: так как хранить товар было опасно, производить можно было только то, что пользовалось высоким спросом и могло быстро продаваться, то есть дефицит. Таким образом, цеховая продукция отчасти восполняла пробелы плановой экономики.

Существовали и мелкие цеховики - те, кто, приобретая часть необходимых комплектующих на тех же заводах, где они были украдены или произведены сверх плана, изготовляли свою продукцию на дому. Часть одежды шили из того, что поступало в порт контрабандными схемами из Польши, Венгрии, Румынии. Такие подпольные производства размещались, как правило, на частных квартирах. Именно эта незначительная доля оборота цеховых товаров и приобреталась фарцовщиками с Невского. Большая же часть продавалась в обычных советских магазинах или отправлялась в Среднюю Азию.

Андрей Берлин, родился в 1952 году

Я имел отношение к организованной преступности.

Проходил по одному делу с Малышевым, сегодня предприниматель.

В конце 80-х я был в гуще организованной преступности. Родился я в Ленинграде. С детства занимался борьбой, учился в университете на матмехе. К началу 70-х у меня была перспектива получать 85 рублей в месяц, и мне это не понравилось. В 1972 году я создал первый в Ленинграде, а может быть в СССР, легальный цех. На базе Всероссийского общества глухих мы производили трикотаж, а я официально занимался сбытом. В месяц зарабатывал около 12 тысяч рублей. Так уж получилось, что в «Гостином Дворе» наш трикотаж продавался, а в «Голубом зале» - зале для партийной элиты того же «Двора» этого трикотажа не было. Это нас и погубило. Посчитали нашу продукцию контрабандой. Я был арестован по обвинению в хищении госимущества в особо крупных размерах. Статья тогда каралась расстрелом. Я был против, и мне ничего не доказали.

В 1977 году в Смоленской тюрьме я познакомился с Кирпичом, который очередной раз отбывал за карман. Кстати, он уже был известен и проходил по делу вместе с вором в законе Японцем, которого после все почему-то окрестили в Япончика.

Кирпич уже тогда внимательно слушал мои разговоры о бизнесе.

В советские времена Грузинская ССР была островком благополучия и достатка, выделяясь на фоне других союзных республик. «Пробный шар» Юрия Андропова, который пытался искоренить коррупцию в стране, начав с Грузии, закончился отставкой главного покровителя «цеховиков» и коррупционеров в Грузинской ССР Василия Мжаванадзе. Но, отрубив голову, Андропову не удалось удалить щупальца. И постепенно эти самые щупальца спрута под названием «коррупция» опутали чуть ли не всю страну.

«Грузинский спрут»: Коррупционный гнойник в СССР

Журнал: Запретная история №17(34), 2017 год
Рубрика: Мой адрес - Советский Союз

«Отрубили» голову…

Мы уже писали о том, что своеобразная «свободная экономическая зона» в Грузии образовалась ещё в 1931 году. Когда Иосиф Сталин, чтобы успокоить осетин и абхазов, вошедших в Грузинскую ССР в качестве автономий, дал серьёзные экономические права всем жителям Грузии. Это было сделано путём создания огромного количества артелей. В которых крестьяне работали не за эфемерные трудодни, а за реальные деньги. Позже разрослись кооперативы, и получился из Грузии некий островок, где люди жили гораздо богаче остальных советских граждан. Это на время примирило осетин и абхазцев с необходимостью подчиняться не напрямую Москве, а через Тбилиси.
Кроме того, жители Грузии обладали и ещё некоторыми привилегиями. К примеру, крестьянину из какой-нибудь Калужской области, чтобы поехать в Москву или на юг (что до войны, да и сразу после неё, случалось крайне редко), требовалось муторное оформление паспорта, разрешение на «отлучку» от местных органов власти, регистрация в месте прибытия и строгое следствие разработанному маршруту и временным рамкам. При возвращении домой паспорт сдавался в сельсовет. Жители Грузии имели паспорта постоянно и в любой момент почти без всяких формальностей могли уехать в любую точку страны. Ну и снабжалась республика товарами народного потребления значительно лучше, чем другие регионы Советского Союза.
Всё это создавало глобальные предпосылки для развития подпольного предпринимательства в Грузии. Но всё-таки при жизни Сталина там старались закон не нарушать. А вот после его смерти в республике стали появляться подпольные предприятия по производству всего и вся: от резинок для трусов до ювелирных украшений из ворованного приискового золота и пушных изделий из шкур ценных пушных пород.
К началу 70-х в Грузии активно работали несколько сотен предприятий. Которым покровительствовали местные власти, стабильно получавшие свои проценты от действий «цеховиков». Те, у кого не имелось коммерческой жилки, покупали себе должности, чтобы ни за что получать деньги от тех, кто умел их зарабатывать. Торговлю должностями развернула жена 1-го секретаря Грузинской КП Василия Виктория Мжаванадзе. Расценки у неё были не из дешёвых: вступление в КПСС (без членства в которой не могло произойти ни одно сколько-нибудь серьёзное назначение) стоило 5 тысяч рублей, место судьи районного суда - 50 тысяч, место секретаря райкома - 150 тысяч и т.д. Наладить этот бизнес Царице Виктории помогал самый богатый «цеховик» Грузии Отари Лазишвили, о котором мы писали в прошлом номере.
После отстранения с поста 1-го секретаря Мжаванадзе к власти в Грузии, при помощи Андропова, пришёл Эдуард Шеварднадзе . Первоначально он развернул настоящую чистку в партийных органах. Были арестованы или просто исчезли около 30 тысяч партийных и хозяйственных работников Грузии. Из них 20 министров и членов ЦК компартии республики, 44 секретаря райкомов партии из 67, три секретаря горкомов партии. Ещё около 40 тысяч лишились постов, купленных за огромные деньги, но умудрились не особо засветиться, а потому не попали под правоохранительный каток.

…но щупальца остались!

Почти сразу после снятия с поста 1-го секретаря ЦК КПГ Мжаванадзе, а особенно после ареста главного «цеховика» Грузии Лазишвили, большинство его коллег поняли, что в Грузии настали тяжёлые времена и вместо островка относительной экономической свободы республика превращается в весьма опасное место. И если не хочешь сесть (а то и попасть под высшую меру наказания), то надо либо завязывать с подпольным бизнесом, либо бежать куда подальше.
Андропову было запрещено заниматься коррупционными делами, что неудивительно. Ведь ручейки тех денег, которые текли в карманы сотрудников райкомов, горкомов, местных правоохранительных органов, превращались в настоящие реки, которые изливались в бездонные карманы некоторых высших партийных и хозяйственных чиновников, обосновавшихся в Москве. Они и приложили огромные усилия для того, чтобы остановить председателя КГБ СССР.
Однако Шеварднадзе , который был обязан Андропову постом «хозяина» Грузии, попытался навести окончательный порядок в республике: полностью изжить как коррупцию, так и положить конец подпольным производствам. Однако следует понимать, что кавказский мир отличается от славянского социума. Там очень большое значение придаётся родственным и клановым связям. Шеварднадзе, массово смещая с должностей «замазанных» , чиновников, ставил на их место сотрудников КГБ, МВД и совсем молодых выпускников вузов, которые успели во время учёбы проявить организаторские способности на комсомольской или профсоюзной ниве.
Новые назначенцы моментально столкнулись с выбором - либо действовать по указке Шеварднадзе и продолжать беспощадную борьбу с коррупцией и «цеховиками», либо ориентироваться на родственные и клановые интересы. Большинство выбирало второе. А так как это было гораздо опаснее, чем при Мжаванадзе, то и процент, выплачиваемый «цеховиками» за «крышу», сильно вырос. Несмотря на опасность привлечения к уголовной ответственности (например, московской бригадой следователей), многие «цеховики» не могли сорваться в одночасье и уехать куда подальше. Ведь на новом месте пришлось бы всё начинать сначала, начиная от построения новых логистических маршрутов по перемещению сырья и заканчивая производственными мощностями. Ведь невозможно просто взять, погрузить на грузовики или в вагоны промышленные станки (особенно если они числятся на балансе госпредприятия), вывезти их, например, в Рязань и там наладить новое производство.
Ставленники Шеварднадзе давали время «цеховикам» для подготовки «исхода». И они воспользовались этим, разъехавшись по всей стране. В середине 70-х годов подпольные производства товаров народного потребления появились в КАЖДОМ крупном городе СССР. Исключая разве что среднеазиатские республики, где была своя специфика теневого бизнеса.
По некоторым данным, Андропов прекрасно знал, что Шеварднадзе борется с коррупцией своеобразно: вместо того чтобы арестовывать подпольных производителей, он просто выживает их из Грузии. Позволяя забрать с собой «нажитое непосильным трудом», а порой и вывезти производственные мощности. Это касалось тех станков, которые не числились на балансах госпредприятий либо которые «цеховикам» удавалось списать в качестве пришедших в негодность. Но как человек разумный, Андропов понимал, что по-иному не получится, а потому не мешал грузинским «цеховикам» покидать Грузию и оседать на необъятных просторах страны. Всё равно таких «беженцев» брали на карандаш сотрудники КГБ, а потому «взять» их, когда поступит команда «фас», не представлялось сколько-нибудь серьёзной задачей. Андропов просто ждал своего часа.

У КГБ руки длинные…

Одной из самых, пожалуй, показательных историй о «цеховиках» после их «исхода» из Грузии можно считать деятельность видного грузинского подпольного предпринимателя Константина Чхеидзе. Когда в Грузии начались чистки подпольных производств, он, недолго думая, собрал своё оборудование и рванул в Ярославль. Здесь необходимо кое-что объяснить. Чхеидзе зарабатывал деньги на производстве дефицитных в советские времена полиэтиленовых пакетов с ручками и рисунками. Для производства таких пакетов необходимо минимальное оборудование: экструдер для производства плёнки; спецмашина для резки рукава или плёнки на куски заданной величины и их запайки; вырубной пресс для изготовления пакетов-маек (с ручками). Данное оборудование не относится к числу высокотехнологичных. Чхеидзе, к примеру, не украл их с какого-то предприятия, а просто купил самодельные копии, которые, изучив промышленные образцы, научились делать члены нескольких слесарных артелей из подручных материалов.
Главным в производстве пакетов было сырьё (полимерные гранулы, из которых и изготавливается полиэтиленовая плёнка), а с этим у Чхеидзе было всё в порядке. У него были налажены тесные связи сразу с несколькими предприятиями, которые имели отношение к полимерной промышленности, которые и поставляли «цеховику» «излишки» или сэкономленное сырьё. Получая за это не грамоты от ЦК за перевыполнение плана за счёт экономии сырья, а пухленькие конверты с приятно шуршащими бумажками.
В короткий срок Чхеидзе наладил в Ярославле производство пакетов, которые отправлял в самые разные уголки страны. «Крышевание» со стороны партийных и правоохранительных органов обошлось ему намного дешевле, чем в Грузии, и Чхеидзе стал раздумывать над расширением производства. Рынок сбыта был огромен, но всё упиралось в сырьё. А потому Чхеидзе, как только дело в Ярославле наладилось, стал колесить по стране, пытаясь найти дополнительных поставщиков полимерного материала. Ну и заодно организовывая новые рынки сбыта.
Пока Чхеидзе колесил по стране, производство контролировала его любовница Галина Печникова. Женщина была умна и красива, вот только с мужем ей не повезло. Молодой человек, в институте бывший чуть ли не первым красавцем, подававшим надежды в спорте, не смог устроиться в жизни.
«Роман» с большим спортом не заладился (всё-таки подающий надежды ещё не значит талантливый), а прозябать в НИИ на должности мне (младший научный сотрудник) без всяких перспектив роста (в вузе больше не на учебники налегал, а на спортивные показатели) было Печникову не по силам. Он запил, довольно быстро превратившись в запойного пьяницу, радующемуся любому, даже самому дешёвому спиртному.
Но Галина, как уже упоминалось, была умной женщиной. С пьяницей-мужем она не разводилась, а о том, что она зарабатывает не полторы сотни рублей в месяц, а ворочает десятками тысяч, не догадывались не только соседи, друзья, но и родственники. Для всех окружающих она была обычной советской женщиной, вынужденной нести своё бремя в виде вечно пьяного мужа. Она была вне подозрений, но её «сдал» мужчина, которого она обожала и которому была обязана подпольным богатством.
Чхеидзе арестовали в конце 70-х годов. Когда Брежнев стал терять реальные рычаги власти, а Андропов все больше расширял полномочия КГБ. «Цеховику» грозила «вышка», а потому он «сдал» не только тех, кто поставлял ему сырьё, продавал его пакеты, «крыше-вал» его деятельность, но и свою любовницу. Муж Печниковой испытал форменный шок, когда во время обыска в довольно бедной квартире (где все ценное было давно пропито) сотрудники КГБ и ОБХСС извлекли из тайников несколько десятков тысяч рублей.
Подобная судьба ожидала и других подпольных предпринимателей из Грузии: рано или поздно их арестовывали и сажали. Но была среди грузинских «цеховиков» некая прослойка, которая чувствовала себя спокойно даже в самый разгар андроповских чисток. Это были те, кто осел в Краснодарском крае, под крылышком ещё одного выдвиженца Андропова, Михаила Горбачёва…