Денежное обращение в годы гражданской войны. Большая энциклопедия нефти и газа

В октябре 1917 г. пролетариат получил в наследие от буржуазии в корне расстроенную денежную систему. Все сливки эмиссионного налога уже были сняты царским и временным правительствами, которыми всего было выкачено у населения путем инфляции товарных ценностей более чем на 7 млрд. золотых руб. Вооруженной силой сломив сопротивление чиновников Государственного банка, советская власть завладела эмиссионным аппаратом и воспользовалась им для финансирования «издержек революции».

§ 1. Печатный станок служил пролетариату средством борьбы с буржуазией, наряду с огнестрельным оружием.

Время от середины 1918 г. до апреля 1921 г. обычно называется периодом «военного коммунизма». В период военного коммунизма все было мобилизовано для борьбы с внутренней и внешней буржуазией.

«Все паше хозяйство как в целом, так и в отдельных частях, было насквозь проникнуто условиями военного времени. Считаясь с нам, мы должны были ставить своей задачей сбор определенною количества продовольствия, не считаясь совершенно с тем, какое это займет место в общехозяйственном обороте» (Ленин). Такая политика была необходимостью в условиях ожесточенной гражданской войны. «В тех условиях войны, в которые мы были поставлены, эта политика была правильна. Мы не имели никакой другой возможности, кроме максимального применения немедленной монополист, вплоть до изъятия всех излишков, хотя бы без всякой компенсации… Это была мера, вызванная не экономическими, а предписанная нам в значительной степени условиями военными» (Ленин). Поскольку «военный коммунизм» «был вынужден войной и разорением», «он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетаризма политикой. Он был временной мерой» (Ленин).

Введение продразверстки и многочисленных и всеобщих трудоповиностей, национализация всего производства вплоть до мельчайших предприятий, централизованное (через так называемые «главки», т. е. главные управления отдельных отраслей промышленности) управление всей промышленностью, отмена вольного рынка и централизованное снабжение населения и Красной армии продуктами - таковы характерные черты этого периода. Все эти мероприятия привели к тому, что сфера рыночного обмена чрезвычайно сузилась: между тем бумажно-денежная эмиссия продолжала расти; но ее реальная ценность падала ввиду непрерывного возрастания темпа обесценения совзнаков.

§ 2. Следующая таблица показывает рост денежной массы и падение ее реальной ценности.

Чрезвычайное сокращение сферы рыночного обмена, катастрофическое увеличение скорости обращения денег при непрерывном возрастании эмиссии, таковы причины столь резкого обесценения совзнаков. Темп обесценения постоянно (кроме 2 полугодия 1920 г.) обгонял темп эмиссии, что видно из диаграммы № 5 на стр. 172.

Но бумажно-денежный поток в течение этого периода не исчерпывался одной централизованной эмиссией совзнаков советской властью. С весны 1919 г. местные эмиссии денежных знаков получили чрезвычайно широкое распространение в связи с раздроблением всей нынешней территории СССР на множество политически или хозяйственно оторванных друг от друга областей и районов и даже отдельных городов, вплоть до уездных.

§ 2. Период «военного коммунизма» - это период небывалого в истории бумажно-денежного хаоса. Распад единства денежной системы отражал глубочайший распад экономических связей ранее целостного хозяйственного организма и в свою очередь усугублял общехозяйственную деградацию (упадок). Цены не только росли со дня на день, даже с часа на час, но самое главное - исчезла единая цена. За один и тот же период на один и тот же товар - ржаную муку - цены в совзнаках в Ленинграде были в 23,8 раза выше, чем в Саратове, и в 15 раз выше, чем в Ульяновске. В каждом районе устанавливались свои собственные цены, и чем больше один район был отдален от другого, тем большим был разрыв цен. Не менее резким был разрыв цен товаров на одном и том же рынке. Так например на московском рынке в октябре 1920 г. цены на масло, сахар, пшено м сельди возросли в сравнении с 1913 г. свыше, чем в 10 тыс. раз;

цены на мясо, молоко и яйца от 5 тыс. до 10 тыс. раз, а на капусту и свежую рыбу-менее чем в 5 тыс. раз. Цены же на продовольствие в целом возросли во много раз; больше, чем цены на предметы роскоши. Рынок вообще был загнан в подполье, и хотя фактически он повсюду существовал в период «военного коммунизма», но сфера рыночного товарооборота и следовательно сфера денежного обращения оказалась весьма суженной. Этим наряду с сильно возросшей скоростью обращения денег и объясняется, почему к 1 июля 1921 г. товарное обращение всего Союза удовлетворялось денежной массой, реальная ценность которой была равна всего 29 млн. руб.

Чем дальше, тем больше для рабочих’ и служащих главным источником снабжения становился паек (установленная государством твердая норма планового снабжения), а не покупка товаров на рынке за совзнаки. Так по данным Л. Ерицмана в среднерусском бюджете рабочего госснабжение в натуре составляло: в 1918 г.-41%» в 1919 г.- 63%, в 1920 г.-75%- Также в общем реальном государственном бюджете денежные доходы-расходы к 1920 г. играли незначительную роль. По предположениям С. Голованова весь государственный доход за 1920 г. {включая валовой доход от национализированных отраслей народного хозяйства) был равен 1 726 млн. золотых руб. Из этой суммы на долю денежных расходов по его вычислениям приходилось только 126 млн. руб., или 7,3°/ а. Конечно эти цифры приблизительны, ибо нет данных для точного исчисления, но соотношение денежной и натуральной частей бюджета таковым примерно и должно было быть. Таким образом астрономические цифры бумажно-денежной эмиссии в 1920 г. фактически приносили государству очень скромный реальный доход. Главной опорой бюджета была не эмиссия, но поступление продукции в натуре от крестьянства в порядке продразверстки и от промышленности путем прямого изъятия всей необходимой государству продукции и ее планового распределения.

§ 4. В этот период были сделаны практические шаги на пути замены денежного оборота безденежными бухгалтерскими расчетами. Декрет СНК от 23 января 1919 г. устанавливал определенный порядок расчетов между национализированными и муниципализированными и находящимися под государственным контролем предприятиями и учреждениями. Расчеты должны были производиться, как говорилось в декрете, «бухгалтерским способом без участия денежных знаков». Декретом СНК от 6 января 1920 г. эти постановления были распространены на кооперацию. Наконец декретом СНК от 25 июля 1920 г. о реквизициях и конфискациях, было предписано частным лицам вносить на текущие счета в государственные кассы всю денежную наличность, превышающую двадцатикратную минимальную тарифную ставку данной местности на одно лицо. Таким образом советская власть принимала в то время меры(которые не исчерпывались приведенными декретами) к сужению сферы денежного обращения. Так 2 сессией ВЦИК 18 июня 1920 г. по докладу НКФ было принято постановление, в котором была признана деятельность НКФ, выразившаяся «в стремлении к установлению безденежных расчетов для уничтожения денежной системы, - в общем соответствующей основным задачам хозяйственного и административного развития РСФСР». ВЦИК поручил принять действительные меры для проведения в жизнь новой системы хозяйственного управления.

В связи с общим курсом на сужение сферы денежного обращения встал вопрос о замене прежнего денежного учета новым единым методом оценки и учета хозяйственной деятельности. Как исчислять эффект производственной работы? Каким образом можно установить, какие продукты выгоднее производить, если нет общей единицы учета производительности труда? И не означает ли установление той или иной единицы учета снова возврат к деньгам, по крайней мере как мерилу стоимости? Эти вопросы организации хозяйственного учета в социалистическом обществе в этот период приобрели огромное практическое значение и неудивительно, что происходило оживленное их обсуждение в научных и деловых кругах.

Нашими экономистами был предложен целый ряд проектов хозяйственного учета и оценки при социализме. Одни предлагали ввести непосредственный хозяйственный учет затрат по каждому виду продуктов в отдельности, другие выдвигали единый принцип оценки затрат для всех видов продуктов. С другой стороны, в числе этих последних проектов одни выдвигали принцип связанного (пайкового) распределения продуктами, другие свободного распределения. В последнем случае каждому трудящемуся выдавался бы трудовой бон, на который он мог бы получать любые продукты равной «трудовой ценности». Значительная часть проектов сводилась к установлению единой «трудовой единицы» учета и распределения, которую назвали «тредом». Основной единицей «трудовой» ценности по предложению Ереев считается «час простого неквалифицированного общественно-необходимого труда».

Также в своем проекте писала: «За единицу трудового учета принимается средняя продукция одного нормального дня простого труда при нормальней его напряженности для данного рода работы. Означенной трудовой единице учета присваивается наименование «тред». На Совет труда и обороны излагается выработка и установление: 1) правил приведения сложного труда к простому; 2) выраженного в тредах. го прейскуранта всех хозяйственных благ и услуг, подлежащих учету, и 3) порядка периодического, по мере-надобности, пересмотра этих правил и прейскурантов». Но то, что «возлагалось» на Совет труда и оборины, и было самым важным и трудным. Конечно можно более: или менее точно учесть, сколько конкретного труда затрачивается на тот или иной, продукт (если и затраты сырья также выражены в трудовых единицах), но как установить, сколько затрачено общественно-необходимою и простою труда, как сложный труд свести к простому? Для центральных органов хозяйственного управления это было бы весьма трудным, но не, неосуществимым делом. При наличии планового учета общественного потребления, с одной стороны, и данных технических условий, с другой стороны, можно было бы установить, какой труд в каждой отрасли является общественно-необходимым. Также вполне возможно и сведение сложи го труда к простому, если будет точно установлена необходимая затрата труда на получение той или иной квалификации. Впрочем этот момент в коммунистическом обществе не будет играть роли, ибо, предполагая высокие развитие техники, в этом обществе будет проведен принцип: «с каждого по способностям, каждому по потребностям». Но при отсутствии этой возможности, т. е. когда условия технического развития еще не дают возможности полного удовлетворения всех общественных потребностей, к нечто необходимо будет распределение продукции с учетом затраченного каждым производителем труда> и следовательно здесь необходимо будет сведение сложного труда, к простому.

Наиболее соответствующими социалистической системе были проекты введения всеобщего хозяйственного учета в трудовых единицах - тредах. Эти треды как будто очень похожи на «трудовые боны» Оуэна или другие подобные попытки непосредственно определить стоимость продуктов в трудовых единицах (см. главу XVIII). Но существенная разница между ними в том, что проекты наших тредов имели под собой более или менее твердую почву в виде национализации и централизованной организации всей промышленности (и отсюда теоретическая возможность установления количества затраченного на продукты общественно-необходимого труда), в то время как Оуэн хотел ввести организованный и «справедливый обмен» по «трудовой ценности» при наличии частной собственности на средства производства и полной анархии всего производства.

Но не являлись ли эти треды по существу теми же деньгами, лишь по-иному названными? Буржуазные экономисты обычно дают положительный ответ на этот вопрос, но это совершенно неверно. «При общественном производстве денежный капитал отпадает. Общество распределяет рабочую силу и средства производства между различными отраслями труда. Производители могут, пожалуй, получать бумажные удостоверения, по которым они извлекают из общественных потребительных запасов то количество продуктов, которое соответствует их рабочему времени. Эти удостоверения отнюдь не деньги. Они не совершают обращения» (К. Маркс).

§ 5. Но проекты введения всеобщего и единого хозяйственного учета в тредах и распределение продукции в «бумажных удостоверениях», выраженных в тредах, не были осуществлены на практике.

Дело в том, что обязательное условие, при котором могут быть ликвидированы деньги, согласно постановлению VIII съезда РКП-«полная организованность коммунистического производства и распределения», невозможно было осуществить ни в 1918 г., ни в 1919 г., ни, в 1920 г. Если крупное производство уже было обобществлено и организовано (и таковым оно является и теперь), то много миллионов крестьянских хозяйств по прежнему оставались дезорганизованной массой, и государство фактически не имело возможности, с одной стороны, извлекать все хлебные излишки, а с другой стороны, снабжать крестьянство в необходимом количестве городской продукцией. Выполнение продразверстки постоянно отставало от планов; установлено, что у крестьянства оставались значительные запасы хлеба. Весь этот хлеб (уходил на «подпольный рынок», рыночный товарооборот несмотря на все репрессии продолжал существовать.

А раз существует рынок, значит, как мы уже знаем, должны быть и цены и деньги. Мы знаем далее, что действительными деньгами является только какой-либо один определенный товар, например золото. Какой же товар был деньгами на «подпольном рынке» в эпоху «военного коммунизма», что являлось здесь мерилом стоимости? Чтобы ответить на этот вопрос мы должны вспомнить то, о чем говорилось в I главе, а именно о четырех формах стоимости. На «подпольном, рынке» в период «военного коммунизма» складывались отношения, которые можно подвести как под простую и развернутые формы, так и под всеобщую форму. Когда городское население переживало настоящий голод, а сельское население - острую нужду в целом ряде продуктов, как хлебе, мануфактуре и пр., то не могло быть’ и речи о том, чтобы всеобщим товарным эквивалентом было золото. Само золото превратилось в рядовой товар и к тому же значительно менее ценный, чем до войны, в противоположность например таким товарам, как хлеб или соль. Уже в 1918 г. на золото можно было купить товаров по индексу в 10 раз меньше, чем до войны, т. е. золотой рубль в товарах стоил всего гривенник.

Рынок, загнанный в подполье, к тому же лишенный денег, был в силу этого дефективным, рынком. Но раз рынок существовал, и рыночные отношения, хотя бы в уродливой форме и в ограниченном объеме, развивались, необходимо должны были быть созданы и новые деньги. И этот процесс развития новых видов товаров-денег мы как раз и наблюдаем в этот период.

Торгуя «из-под полы», т. е. нелегально, продавцы и покупатели устанавливали в каждом отдельном случае случайные меновые эквиваленты, поскольку всеобщего эквивалента не было.

Вот пример установления в г. Калуге в январе 1919 г. по данным Ф. Термитина меновых пропорций, соответствующих по марксовой теории развернутой форме стоимости (поскольку один какой-либо товар в качестве всеобщею эквивалента здесь не фигурировал):

1 фун. мыла =2 фун. пшена, 22 фун. керосина = 15 фун. гороха,

1 шинель = 10 1 /2 фунтов — крупы-ядрицы, 3 фун. соли = 30 фун. овса, 1 пара сапог = 30 фун. гречневой крупы.

Поскольку на рынке одновременно устанавливались простые меновые отношения между длинным рядом товаров, постольку эти отношении могут быть названы развернутой формой стоимости, как например: 1 воз дров = 672 фунта керосина, или 1 шинели, или-15 фун. соли (пропорция взята из книги Вайсберга «Деньги и цены»). Такие пропорции устанавливались на всех рынках, и это было неизбежно, коль скоро рыночные отношения существовали.

Наиболее ходкие и наиболее ценные товары становятся всеобщими эквивалентами. Обычно не только в разных районах, но даже и в одном и том же районе существовало по нескольку эквивалентов. Эти товарные эквиваленты постоянно вели друг с другом борьбу за положение денежного, т. е. всеобщего и единого эквивалента. Так б Москве в 1920 г. наиболее сильными претендентами на «денежный престол», освободившийся после «низложения» золота, были соль и печеный хлеб. «Мы имеем все данные считать, - говорит Вайсберг, - соль для Москвы в 1920 г. масштабом цен, орудием обращения и средством накопления». В других местах были другие претенденты. Отправлявшийся в деревню за продуктами, предварительно всегда выяснял, «на что в этой деревне меняют», например на соль или хлеб или керосин, и в соответствии с этим брал с собой определенное количество данного эквивалента.

Таким образом развернутая форма стоимости превращается для каждого отдельного района во всеобщую форму.

Вот пример этой всеобщей формы стоимости (также взятый из жизни), при которой всеобщим эквивалентом является ржаная мука:

30 фун. керосина 10 фун. мыла 3 фун. махорки 10 арш. ситца

«Если бы, - сказал Маркс, - все товары выражали свою стоимость в, серебре, пшенице или меди, то серебро, пшеница или медь были бы мерилами стоимости, следовательно, всеобщими эквивалентами».

Однако поскольку у нас в этот период «эквивалентная форма» нигде прочно не срослась с натуральной формой» какого-либо определенного товара, постольку мы по существу еще не имели действительных, вполне развитых денег. Всеобщая форма стоимости еще не превратилась в денежную форму стоимости. Раз не было на «подпольном рынке» единого эквивалента для всей экономической системы СССР, значит в СССР не было в этот период действительных, закончивших свое развитие денег.

§ 6. Но наряду с этими эквивалентами - недоразвитыми деньгами - существовало нечто, что все мы называли «деньгами», а именно сов-знаки. Бумажные же деньги не есть деньги, но только заместители или представители денег. Коль скоро золото перестало быть действительными деньгами, бумажные деньги должны были найти какую-либо другую точку опоры, но такой единой точки как раз не было. Отсюда и полнейшая неустойчивость совзнаков и полнейшая неразбериха в ценах. В одном районе, говорили так: «рубашка стоит 10 фун. муки, а в совзнаках сегодня она стоит 20 млрд. руб.» и продавец рубашки получал 20 млрд. руб., на которые он мог купить 10 фун. муки. В тот же день в другом районе говорили так: «рубашка стоит 5 фун. соли, а в совзнаках сегодня она стоит 10 млрд. руб.» И оказывалось, что одна и та же рубашка здесь стоит 20 млрд. руб., а там 10 млрд. руб. Поскольку в разных районах фигурировали разные эквиваленты, постольку совзнакам приходилось замещать то соль, то муку, то ситец и т. д.

Если бы в качестве мерила стоимости и средства накопления функционировали действительные и вполне развитые деньги - золото, т. е. всеобщий и единый эквивалент, то такого положения существовать не могло бы: совзнаки обесценивались бы более равномерно.

Но как раз ввиду разрыва хозяйственных связей, глубоких сдвигов, в производстве и потреблении, нелегального положения рынка, расстройства транспорта и т. д., в каждом районе устанавливались свои, собственные эквиваленты, и каждый район по-своему устанавливал, какую ценность данного товарного эквивалента - «полуденег» замещают находящиеся в обращении совзнаки. В этом отсутствии единой товарно-денежной основы у совзнаков все своеобразие положения на «подпольном рынке». Совзнаки были лишены прочного, единого для всего общества установленного денежного основания - мерила стоимости.

§ 7. Если в отдельных районах развивались эквиваленты, ‘хотя бы временно выполнявшие функции денег (мерила стоимости, средства обращения и платежа и орудия накопления), то спрашивается, почему все же на местах рынок совершенно не аннулировал, совзнаки. и не заменил их полностью мукой или солью в качестве средства обращения? Это объясняется тем, что указанные эквиваленты были исключительно местными эквивалентами, имевшими силу только в, узких пределах данных районов. Однако полностью экономическая связь между:

отдельными рынками никогда не порывалась, а эта связь могла выражаться только в денежной форме. Если в данном районе эквивалентом являлась кукуруза, а в другом районе - соль, то очевидно, что лицо, имевшее в своем распоряжении известное количество эквивалента в данном районе, не могло бы воспользоваться им как покупательским средством в другом районе, где был другой эквивалент. Необходимо было еще установление известной ценностной пропорции между местными эквивалентами. А эти пропорции могли устанавливаться только таким образом, что все местные эквиваленты выражались в определенном (хотя и изо дня в день изменяющемся) количестве всеобщих и обязательных к приему на всей территории советской власти бумажных денег - заместителей всех местных эквивалентов.

Таким образом благодаря существованию совзнаков вносилось известное единство в межрайонные рыночные отношения. Все товары на местных рынках выражались в определенном количестве единиц местных эквивалентов, а эти последние - в определенной сумме денежных знаков, и таким образом эквиваленты всех районов получали единую форму выражения в совзнаках.

Кроме того следует еще принять во внимание, что «товарная форма» местных эквивалентов, как например муки и соли, не приспособлена в полной мере для выполнения всех денежных функций. Как бы вы, например, могли расплачиваться мукой за одну коробку спичек и т. п.? Лестные эквиваленты не обладали необходимыми качествами денежного товара.- портативностью, высокой ценностью при малом объеме, равным качеством и т. д., которыми в нормальных условиях обладает золото.

Следовательно несмотря на непрерывно падающую стоимость совзнаков, что представляло огромные неудобства для товарного обращения, оперирование на «подпольном рынке» совзнаками было экономической необходимостью.

Итак в то время как в наших учреждениях шли дискуссии по поводу тредов как методов социалистического учета и распределения, в экономической системе СССР происходил процесс формирования «подпольных», незаконных и следовательно нерегламентированных «денежных систем».

7 ноября 1917 г. в шесть часов утра, по предписанию Петроградского Военно-революционного комитета, вооруженные моряки Гвардейского флотского экипажа, не встретив никакого сопротивления, заняли здание Государственного банка. Днем представители новой власти потребовали у Банка денег. В ответ руководство Государственного банка дало указание прекратить обслуживание клиентов. 12 ноября Государственному банку было предъявлено требование об открытии в Петроградской конторе текущего счета на имя СНК и представлены образцы подписей В. И. Ленина и временного заместителя наркома финансов В.Р.Менжинского. Но служащие Банка продолжали осуществлять операции на основании финансовых документов, оформленных Министерством финансов. Даже однодневный арест Управляющего Банком И.П.Шипова не заставил их изменить свою позицию. С 8 ноября по 23 ноября 1917 г. Государственный банк клиентов не обслуживал, но в течение этого времени он продолжал осуществлять свою основную функцию - эмиссионную. В обращение было выпущено 610 млн. руб. и 459 млн. рублей выслано в конторы и отделения Банка.

В декабре 1917 г. началась реорганизация кредитной системы страны. 8 декабря 1917 г. был принят Декрет СНК "Об упразднении Дворянского земельного банка и Крестьянского поземельного банка". Находившиеся в собственности этих кредитных организаций земля, инвентарь и городская недвижимость передавались крестьянам, организуемым в это время совхозам и местным органам Советской власти.

Одним из вопросов теории и практики социалистического строительства, который в общих чертах был решен В.И. Лениным еще до Октябрьской революции, был вопрос о роли товарно-денежных отношений и путях их использования в народном хозяйстве при диктатуре пролетариата.

Первым шагом Советской власти в области денежного обращения явился декрет от 14 декабря 1917 г. "О национализации частных банков".

Национализация банковской системы означала не только переход ее в распоряжение государства и централизацию управления, но и быстрое отмирание прежних функций банков. Сохранилась и выполнялась лишь одна -- выпуск кредитных билетов, но с национализацией она приобрела совершенно иной характер. Дело даже не в том, что она стала по своему существу чисто казначейской, важно то, что идеология денежной политики, проводимой Советской властью в первые годы, основывалась на "отрешении от прежних капиталистических взаимоотношений в производстве и устранении в конечном итоге всякого влияния денег на соотношение хозяйственных элементов".

Вопрос о том, какими должны быть деньги при социализме, впервые возник весной 1918 г., когда стала очевидной неспособность старой формы обращения решать новые задачи. Однако у Советской власти не было строгого плана нового денежного обращения. В период гражданской войны отношение к деньгам менялось несколько раз. На первом этапе считалось, что для переходного периода деньги необходимо сохранить, заменив старые единицы новыми.

К весне 1918 г. в рамках общего плана хозяйственного строительства, принятого I Всероссийским съездом Советов народного хозяйства, была разработана программа восстановления финансового хозяйства страны путем проведения денежной реформы и реорганизации банковского дела. Она предполагала завершение национализации банков, постепенный переход к обязательным и охватывающим все население текущим счетам, самое широкое развитие чекового обращения и переводов, создание общей бухгалтерии всех национализированных предприятий. В рамках утвержденной программы съезд принял решение о замене дореволюционных денег новыми. Летом 1918 г. начался выпуск "нового типа бумажных знаков" под названием "расчетные знаки РСФСР".

Поворотным пунктом в отношении к деньгам стал начавшийся осенью 1918 г. переход организации народного хозяйства на принципы военного коммунизма, продолжавшийся до второй половины 1921 г.

В годы военного коммунизма, когда широкое распространение получила идея о возможности форсированного перехода к социализму-коммунизму, исключение товарно-денежных отношений из народно-хозяйственных связей многие экономисты стали рассматривать как одну из первоочередных задач. Вынужденная хозяйственной разрухой натурализация экономической жизни страны представлялась естественным, закономерным процессом, а это на практике приводило к еще большей натурализации хозяйственных связей, уменьшению роли денег в экономическом обороте и к постепенному их устранению как таковых.

Учитывая особенности хозяйственного положения страны в период военного коммунизма и поставленную практическую задачу ликвидации товарно-денежных отношений в 1919--1920 гг., многие советские экономисты направили свои усилия на разработку вопросов организации безденежного хозяйства. Одна из наиболее актуальных проблем, которую необходимо было решить для полного исключения денег из экономического оборота, состояла в нахождении новой формы хозяйственного учета, не требующей применения стоимостных показателей. Эта задача была тем более настоятельной, что в условиях обесценения денег и расстройства всего финансового хозяйства денежный учет не давал должного эффекта, так как не только не отражал, а нередко и искажал результаты производственной деятельности предприятий. В процессе работы выявились самые различные, подчас противоположные точки зрения.

Следующий этап развития денег связан с переходом к новой экономической политике. НЭП вызвал глубочайшие перемены в хозяйственном механизме. Признание необходимости рынка превратило продукты труда в товары, вступила в свои права категория цены, и руководящим принципом Советской власти в области финансов стало "восстановление денежного обращения на металлической основе (золото)" Первым шагом в этом направлении стало возрождение деятельности Государственного банка РСФСР. Он учреждался с целью способствовать кредитом и прочими банковскими операциями развитию промышленности, сельского хозяйства и товарооборота, а также с целью концентрации денежных оборотов и проведения других мер, направленных на установление правильного денежного обращения. Однако вновь созданный Государственный банк имел ряд специфических черт, отличавших его от государственных банков капиталистических стран. Банк не принимал никакого участия в регулировании денежного обращения, поскольку эмиссию совзнаков осуществлял Наркомфин.

Эмиссионная функция у банка возникла позже, когда он выпустил в обращение банковские билеты, обозначавшиеся в новой золотой денежной единице -- червонце. Червонец содержал в себе 1 золотник -- 78,24 долей чистого золота, что приравнивалось к золотому содержанию прежней российской десятирублевой монеты. Исходя из этого соотношения, Госбанк должен был регулировать курс червонца в иностранной валюте. Какой-либо фиксированной количественной связи между червонцем и совзнаком не устанавливалось.

Обеспечением банкнот служили: -- золото и иностранная устойчивая валюта, акцептированные товарные векселя и легко реализуемые товары государственного сектора. Банковские билеты подлежали размену на золото. Начало размена должно было быть установлено особым правительственным актом, однако он так и не был принят. Одновременно в обращении сохранялись и совдензнаки, причем их количество продолжало расти в связи с дефицитом государственного бюджета, для покрытия которого они печатались.

Завершающим моментом денежной реформы послужил декрет Совнаркома от 5 февраля 1924 г., в соответствии с которым в обращение выпускались казначейские билеты Наркомфина. 10 рублей в казначейских билетах приравнивались к одному червонцу. Таким образом, через золотое содержание червонца рубль де-факто приобрел золотое содержание и стал называться червонным в отличие от рубля, представленного в совзнаках.

Согласно закону общая сумма находившихся в обращении казначейских билетов не должна была превышать половины суммы обращавшихся в стране червонцев. Чуть позже был объявлен фиксированный курс совзнаков в червонцах и начался их выкуп в обмен на казначейские билеты.

В результате денежной реформы 1922--1924 гг. в Советском Союзе сложилась денежная система, своеобразие которой определялось следующими обстоятельствами:

• 1. Денежная система опиралась на взаимодействие двух неразменных видов денег: банкнот и казначейских билетов. Банкноты обеспечивались золотом и имели золотой паритет, однако золотое денежное обращение отсутствовало. Преимущество такой системы состояло в том, что не могло быть недостатка в платежных средствах, и в то же время опасность увеличения бумажных денег нейтрализовывалась регулированием выпуска банкнот.
• 2. Червонец как основа национальной валютной системы предполагал, с одной стороны, взаимосвязь, а с другой - автономию своего валютного курса и внутренней покупательной способности. Внешний курс опирался на монополию внешней торговли и валютные интервенции; внутренняя покупательная способность -- на стабильность цен в обобществленном секторе производства.

Летом 1918 г. была провозглашена политика военного коммунизма, и первоначальный импульс финансовой программы большевиков уже потерял свою побудительную силу. Основной пункт (национализация банков) приобрел форму закона и претворялся в жизнь, как и второй пункт (аннулирование долгов предыдущего правительства). Однако национализация банков не оправдала надежд теоретиков социализма на создание инструмента для контроля и финансирования промышленности. Аннулирование долгов также не решило про­блемы финансирования государственных расходов. Напротив, был закрыт один из каналов получения средств - за счет займов. Печатание банкнот оставалось единственным источником получения денежных средств для покрытия государственных расходов и предоставления авансов промышленности. Использование этого источника привело к обесцениванию денег и отбило у торговцев желание принимать банкноты в качестве платы за товары. Таким образом, деньги потеряли свою функцию стимулирования процесса торговли и обмена. Характерной чертой военного коммунизма с финансовой точки зрения является изъятие денег из экономики. Однако это ни в коей мере не было результатом доктрины или преднамеренного расчета.

Осенью 1918 г. иссякли все источники получения финансовых средств. 30 октября ВЦИК издал два декрета, с помощью которых правительство пыталось использовать все возможные средства для выхода из создавшегося положения. Первым декретом вводился «чрезвычайный революционный налог», рассчитанный на то, что государство за счет прямого обложения получит сумму в 10 млрд. руб. Вторым декретом устанавливался «натуральный налог» - все земледельцы должны были сдавать государству излишки своей продукции сверх установленных норм на личные и хозяйственные нужды. Первый декрет стал последней попыткой, предпринятой властями в ранний период советского режима для покрытия государственных расходов за счет прямого денежного налогообложения, а второй - первым экспериментом по обложению натуральным налогом, который стал естественным следствием отказа от денег при военном коммунизме.

Чрезвычайным революционным налогом облагались в соответствующих пропорциях, установленных в декрете, все губернии, которые находились в руках Советов. Это означало исключение Украины и юго-восточных районов России, азиатских губерний и территорий к северу от Архангельска, т.е. регионов, находившихся под иностранной или «белой» оккупацией. При этом на Москву, Петроград и губернии приходилась половина из 10 млрд. руб. От налога освобождались лица, которые не имели собственности и зарабатывали не более 1500 руб. в месяц, а также национализированные и муниципализированные предприятия. В отдельной статье декрета говорилось, что неимущие городские жители и крестьяне-бедняки налогом не облагаются, «средние слои» были обложены «небольшими ставками», а основная тяжесть налога ложилась на богатых горожан и крестьян.

Официально установленной датой уплаты налога было 15 декабря 1918 г» Зимой в Наркомфин шел поток писем и жалоб, ответы на которые направлялись губернским властям. Большинство жалоб касалось несоблюдения положений об освобождении от налога. В пространном циркуляре от 15 января 1919 г. от­мечалось, что закон преследовал не только финансовые, но и классовые цели.

Объединить эти две цели и собрать налог оказалось трудным делом. В апрельском декрете 1919 г. проявилась забота о среднем крестьянине, прекращались все невыплаченные суммы по низшим ставкам и облегчались по средним с оговоркой, что «более высокие оклады общему уменьшению не подлежат».

Явная неудача после введения прямого денежного налогообложения заставила Советское правительство полагаться на альтернативные средства для достижения цели.

С другой стороны, первый эксперимент с натуральным налогом оказался еще менее результативным, чем с прямым денежным налогом. Октябрьский декрет 1918 г., установивший натуральный налог, как и документ о чрезвычайном революционном налоге, распространялся о классовом и финансовом аспектах этой меры. Введение налога оправдывалось «крайней нуждой в продуктах сельского хозяйства», которую испытывало государство в пери­од войны. Однако дополнительная цель заключалась в «полном освобождении бедноты от несения податного бремени путем-переложения всей налоговой тяготы на имущественно обеспеченные классы, с тем, чтобы в деревне средние крестьяне облагались лишь умеренным налогом, а на кулаков-богатеев была возложена главная часть государственных сборов». Централизованным распределением налога ведал Наркомфин, сбор налога был по­ручен местным исполнительным комитетам, а в сельских районах и деревнях - специальным комитетам, которые состояли главным образом из крестьян-бедняков. Несмотря на принятые меры и тщательно разработан­ные таблицы, определяющие размер налога в зависимости от количества обрабатываемой земли, числа членов семьи, местности, где проживает землевладелец, этот налог стал полнейшей неудачей.

Ленин впоследствии писал: «Он был принят - этот закон… но в жизнь он не вошел». Суть натурального

96 налога, как ее понимали тогда, заключалась в том, что принимали в расчет нужды «налогоплательщика» и его семьи, все, что превышало эту норму, изымали. Таким образом, это ничем не отличалось от реквизиции. Такая отчаянная мера была средством, при помощи которого Советское правительство в 1919 и 1920 гг. получало необходимые продукты для Красной Армии и для городского населения. При создавшихся условиях государственный бюджет в период военного коммунизма был не чем иным, как пустой формальностью. На вторую половину 1918 г. разрабатывался бюджет, как и на первую половину, и формально утверждался к концу периода. Бюджет на первую половину 1919 г. был утвержден Совнаркомом 30 апреля 1919 г. После этого никаких наметок бюджета Наркомфин не представлял вплоть до введения нэпа в 1921 г., когда бюджет был формально утвержден за прошедшие годы. Растущая девальвация бумажных денег и отказ от них на протяжении 1919 и 1920 гг. делали бессмысленным любой бюджет.

Не менее острой, чем проблема обеспечения государственных расходов в госбюджете, была проблема финансирования промышленности. В партийной программе 1919г. говорилось, что, поскольку источники прямого налогообложения сокращаются в силу экспроприации собственности, «покрытие государственных расходов должно покоиться на непосредственном обращении части доходов от различных государственных монополий в доход государства», т.е. на прибыли от национализированных промышленных предприятий. Однако в первый год после революции это было идеалом отдаленного будущего, и национализированные промышленные предприятия, истощенные войной, испы­тывали острую нехватку капиталовложений, как и кредитов для текущего производства. Зимой 1917/1918 г. были национализированы банки, и ВСНХ стал контролировать ведущие отрасли промышленности, как национализированные, так и ненационализированные. Встал вопрос о том, из каких источников должны поступать кредиты. Декретом, принятым в феврале 1918 г., был создан Центральный учетно-ссудный комитет Государственного банка. В тот момент не существовало единой практики, и авансы выдавались без тщательного рассмотрения и учета политики ВСНХ.

Владельцы собственности, подлежащей национализации ВСНХ, закладывали ее в одном из отделений Государственного банка накануне акта о национализации. Назрела необходимость упорядочить этот хаотичный процесс. В первой программе, которая была разработана весной 1918 г. и получила поддержку со стороны Гу-ковского и в правых кругах, говорилось о создании специальных банков для финансирования основных отраслей промышленности - зернового банка, металлического, текстильного и т.п., в которых половина акций должна принадлежать государству, а вторая половина - частным лицам, имеющим интересы в соответствующих отраслях промышленности. Эта программа была подвергнута резкой критике со стороны левой оппозиции, которая охарактеризовала ее в своем меморандуме от 4 апреля 1918 г. как «денационализацию банков в замаскированной форме». Впоследствии от нее отказались. Однако после окончательной по­тери банков и истощения источников кредита, кроме казны, открылось широкое поле деятельности, и ВСНХ взял на себя финансирование российской промышленности, согласно декрету, изданному накануне I Всероссийского съезда Советов народного хозяйства в мае 1918 г., все ссуды должны были предоставляться национализированным промышленным предприятиям из казны по решению ВСНХ. Ответственность за контроль и подтверждение предоставлений ложилась на главки или областные совнархозы.

В то же время исключительный контроль за финансированием промышленности, установленный ВСНХ во второй половине 1918 г., стал объектом критики. Ленин и его соратники выступали за центральный банк в системе хозяйства. Государственный банк передал эту функцию ВСНХ, который совмещал две роли: административного и бухгалтерского органов. Это имело огромные недостатки. Получалось, что в отчетах ВСНХ доходы не отличались от кредитов, используемых в производстве, - рабочего капитала. Прибыли реинвестировались в промышленность, и только потери на­правлялись в бюджет. В начале 1919 г. состоялась дискуссия между ВСНХ и Наркомфином. Достигнутый компромисс нашел отражение в декрете Совнаркома от 4 марта 1919 г. Майский декрет 1918г. признававший безраздельную власть ВСНХ в финансировании промышленности, был упразднен. В будущем все решения ВСНХ и его органов по предоставлению кредитов государственным предприятиям должны были приниматься «с участием представителей Комиссариата финансов и Государственного контроля», возникшие вопросы или разногласия рассматривает Совнарком.

Эти меры лишили ВСНХ исключительных полномочий по финансированию промышленности и оставили последнее слово за Наркомфином. Вряд ли можно сомневаться в том, что отделение финансов от технического управления было шагом вперед, к более эффективной организации промышленности. Однако за этими изменениями скрывался еще один аспект, который не был оправдан практикой. Передача Наркомфину прямой ответственности за финансирование индустрии и уподобление отдельных пунктов в промышленных сводных ведомостях пунктам в государственном бюджете означали, что финансирование промышленности осуществлялось на бюджетных принципах, а не на принципах коммерческого кредита. В такой системе не было места банковскому делу как отдельному элементу, и в январе 1920 г. был упразднен Государственный банк.

Таким образом, Наркомфин, воспользовавшись тенденцией к централизации, что имело место при военном коммунизме, получил не только неограниченные финансовые полномочия, но и фактическую монополию за счет местной администрации и банковской системы. В обеих этих сферах процесс концентрации подлежал пересмотру при нэпе.

Успехи, достигнутые Наркомфином в начале 1919 г. в установлении своей власти как над государственными доходами, так и над финансированием промышленности, стали важным шагом на пути к достижению порядка в системе управления народным хозяйством. Однако ни политическая, ни экономическая структура не были еще достаточно прочными, чтобы выдержать тяжесть такого контроля, главным образом из-за того, что финансовое оружие, которым завладел Наркомфин, оказалось непригодным из-за безудержного снижения покупательной способности денег. Девальвация рубля, начиная с 1919 г. и позже, оказала влияние на все аспекты советской финансовой и экономической политики военного коммунизма. 26 октября 1918 г. Совнарком издал декрет, который санкционировал увеличение денежной массы не менее чем на 33,5 млрд. руб., тем самым подняв ее предел с 16,5 млрд., установленных последним декретом Временного правительства, до 50 млрд. руб. Этот декрет ретроспективно санкционировал то, что уже имело место: к моменту его обнародования новый установленный законом лимит был достигнут и был на грани превышения.

С этого момента еще больше проявились растущие нужды гражданской войны -увеличился выпуск денежной массы, стремительно повышались цены, что свидетельствовало о снижении покупательной способности рубля. Поворотный пункт наступил в начале 1919 г. Появилась надежда спасти положение за счет денежной реформы. До того времени Советское правительство довольствовалось тем, что печатало банкноты старого образца, которыми пользовалось царское и Временное правительства. В феврале 1919 г. впервые появились денежные знаки РСФСР низкого достоинства (один, два и три рубля) так называемого «упрощенного типа». Затем 15 мая 1919 г. вышел декрет, установивший новые банкноты советского образца любого достоинства и банкноты «сверх установленной декретом от 26 октября 1918 г. нормы в пределах действительной потребности народного хозяйства в денежных знаках». В течение долгого времени эти знаки имели хождение на «черном рынке» в России и на иностранных биржах по более низкому курсу, чем банкноты Временного правительства, которые ценились меньше, чем царские деньги.

Декретом от 15 мая 1919 г. было устранено по­следнее препятствие на пути к неограниченному вы­пуску денежной массы, и общая сумма находившихся в обращении денег превысила 80 млрд. руб. В 1918 г она увеличилась вдвое, в 1919 г. - в 3 раза и в 1919 г. - в 5 раз. Катастрофическое и необратимое снижение уже нельзя было скрывать. Девальвация рубля по отношению к золоту и иностранной валюте не имела большого значения. Внешняя торговля в 1919 г. практически прекратилась, и когда в следующем году она начала медленно возрождаться, существование монополии на внешнюю торговлю послужило гарантией того, что операции осуществлялись в твердой ино­странной валюте. Однако снижение покупательной способности рубля на внутреннем рынке было значительным и катастрофическим. На первом этапе инфляционного процесса цены растут медленнее, чем денежная масса, так что покупательная способность общей массы денег в обращении увеличивается и выпуск банкнот является эффективным, хотя и временным, средством финансирования государственных расходов. На втором этапе, когда деньги обесцениваются, цены начинают расти гораздо быстрее, чем денежная масса, их рост нельзя компенсировать новым выпуском денег, а покупательная способность общей массы денег в обращении снижается. Второй этап наступил в России ко времени Февральской революции. Когда Советское пра­вительство пришло к власти, цены росли гораздо быстрее, чем денежная масса.

Практические последствия снижения курса рубля не замедлили сказаться. Поскольку официально установленные цены не поднимались достаточно высоко, чтобы поспевать за снижением покупательной способности денег, разрыв между твердыми ценами и ценами свободного рынка достиг фантастических размеров. В тех областях экономики, где официально установленные цены еще имели силу, возникли различные формы меновой торговли или натурального обмена, которые дополняли или заменяли бессмысленные денежные сделки. Таким образом, поставщики сырьевых материалов национализированным фабрикам, которые могли установить официальную цену на свое сырье, получали плату натурой в виде продукции этих фабрик. Рабочим часто платили продукцией фабрики, на которой они работали, так что вместо обесцененной валюты они получали товары для собственного пользования или обмена. Обесценивание валюты способствовало возврату к натуральному хозяйству, что было особенно созвучно духу социализма. В результате возраставшего разрыва между твердыми и рыночными ценами распределение пайковых товаров по твердым ценам стало соответствовать бесплатному распределению, оставался всего лишь шаг до ликвидации платежей за основные товары и услуги. Это произошло в 1920 г. С мая 1919 г. продуктовые пайки для детей до 14 лет включительно предоставлялись бесплатно. В январе 1920 г. было решено создать «бесплатные общественные столовые», в первую очередь для обслуживания рабочих и слу­жащих Москвы и Петрограда. Декретом Совнаркома от 11 октября 1920 г. комиссариату финансов предписывалось разработать инструкции для освобождения советских рабочих и служащих от платы за такие коммунальные услуги, как почта, телеграф и телефон, а также за водопровод, канализацию, элек­тричество, жилые помещения. 4 декабря 1920 г. была полностью упразднена плата за продовольственные пай­ки, 23 декабря - за топливо, поставляемое государственным учреждениям и предприятиям и всем рабочим и служащим, занятым на них, а 27 января 1921 г. - квартирная плата «в национализированных или муниципализированных помещениях». Сбор налогов в денежном исчислении утратил всякий смысл. Почтовый и таможенный тарифы были отменены в октябре 1920 г. 3 февраля 1921 г. на рассмотрении ВЦИК находился проект декрета, предусматривавшего отмену всех денежных налогов. Только своевременное введение нэпа помешало проведению этой вполне логичной меры.

Лекция 6. ФИНАНСОВАЯ СИСТЕМА РОССИИ до 1941 года

1. Финансы в период военного коммунизма (1917-1921 годы) 1

2. Экономическое развитие России в 1921-1927 годы как необходимое условие восстановления финансов. 4

3. Финансовая система в период НЭПа. 5

4. Процесс свертывания НЭПа и формирование командно-административной системы 7

5. Развитие финансов в период формирования экономики власти. 8

В основу построения финансовой системы был положен принцип несовместимости Советской власти и товарно-денежных отношений, что на практике означало их ликвидацию. Национализация банков началась с захвата Государственного банка вооружёнными отрядами еще в дни октябрьского переворота. Но только в конце ноября 1917 г. он стал нормально функционировать, поскольку сначала его служащие не соглашались сотрудничать с новой властью.

Следующим этапом была национализация акционерных и частных банков коммерческого кредита: Русско-Азиатского, Торгово-промышленного, Сибирского и др. 27 декабря 1917 г. они были заняты вооруженными красногвардейцами в Петрограде, а на следующий день и в Москве. В это же время ВЦИК утвердил декрет о национализации банковского дела в стране, по которому устанавливалось исключительное право государства на осуществление банковских операций, на реорганизацию, ликвидацию старых и создание новых кредитных учреждений (государственная монополия).

В январе 1918 г. были аннулированы банковские акции, принадлежавшие крупным частным предпринимателям. Государственный банк был переименован в Народный банк и поставлен во главе всех других. В течение 1919 г. все банки, кроме Народного, были ликвидированы. В приказном порядке были открыты все сейфы и конфискованы ценные бумаги, золото, наличность. Только в Москве из банковских сейфов было конфисковано примерно на 300 тыс. царских руб. золота и на 150 тыс. руб. серебра, да еще золото в слитках и песке.

Н. Бухарин, Е. Преображенский, Ю. Ларин и другие в 1918-1920 гг. постоянно подчеркивали, что “коммунистическое общество не будет знать денег”, что деньги обречены на исчезновение.

Исходя из идеи о необходимости скорой отмены денег, правительство все больше склонялось к полномуобесценению денег путем их неограниченной эмиссии . Их было напечатано так много, что они обесценились в десятки тысяч раз и почти полностью потеряли покупательную способность.

Денежная эмиссия первых послереволюционных лет оказалась самым главным источником пополнения государственного бюджета . В мае 1919 г. Народному банку было предписано выпускать денег столько, сколько нужно для хозяйства страны. В течение 1919 г. количество бумажных денег увеличилось примерно в 4 раза – до 225 млрд руб., в 1920 г. – еще в 5 раз – до 1,2 трлн руб., а в 1921 г. до 2,3 трлн руб. В результате безудержной эмиссииуровень цен достиг невиданных масштабов. Если уровень цен 1913 г. принять за 1, то в 1923 г. – 648 230 000.

Высокую ценность сохранил только золотой царский рубль, но в обращении его почти не было, так как население его припрятывало. Однако совсем без полноценных денег обойтись было невозможно, поэтому в стране наиболее распространенными единицами измерения ценностей стали хлеб и соль .

Разруха, бездорожье, гражданская война превратили страну в замкнутые, обособленные экономические острова с внутренними денежными эквивалентами . По бывшей Российской империи ходило множество разновидностей денег. Свои собственные деньги печатали в Туркестане, Закавказье, во многих российских городах: Армавире, Ижевске, Иркутске, Екатеринодаре, Казани, Калуге, Кашире, Оренбурге и многих других. В Архангельске, например, местные купюры с изображением моржа назывались “моржовки”. Выпускались кредитные билеты, чеки, разменные знаки, боны: “туркбоны”, “закбоны”, “грузбоны” и т.д. Кстати, именно в Средней Азии и Закавказье была самая большая эмиссия, поскольку печатный станок находился в руках местных правительств, фактически не зависимых от центра.

После Октября практически развалилась налоговая система , что окончательно подорвало государственный бюджет, для пополнения которого даже были пущены в оборот купоны “Свободного займа” Временного правительства. Для пополнения бюджета местные Советы прибегали к дискриминационному налогообложению “классовых врагов” в форме “контрибуций”. Так, в октябре 1918 г. на зажиточных крестьян была наложена специальная контрибуция в 10 млрд руб., а Москве и Петрограду, в свою очередь, следовало заплатить 3 и 2 млрд руб., соответственно.

В результате финансовая система России была разрушена , экономика перешла к натуральному обмену. В промышленности внедрялась система безденежных отношений и расчетов. Главки и местная власть выписывали ордера, по которым предприятия должны были бесплатно отпускать свою продукцию другим предприятиям и организациям. Налоги отменялись, долги аннулировались. Снабжение сырьем, топливом, оборудованием осуществлялось бесплатно, централизованным путем через Главки. Для осуществления производственного учета на предприятиях Совнарком рекомендовал перейти к натуральным измерителям – “тредам” (трудовым единицам), которые означали определенное количество затраченного труда.

Фактически прекратила свое существование кредитно-банковская система. Народный банк был объединен с казначейством. На банковских счетах предприятий фиксировалось движение не только денежных средств, но и материальных ценностей внутри государственного сектора экономики. Вместо банковского кредитования было введено централизованное государственное финансирование и материально-техническое снабжение.

В соответствии с продразверсткой в стране была запрещена частная торговля хлебом и другими продуктами. Все продовольствие распределялось государственными учреждениями строго по карточкам. Централизованно по карточкам распределялись и промышленные товары повседневного спроса. Повсеместно заработная плата рабочим и служащим на 70-90% выдавалась в виде продовольственных и промтоварных пайков или производимой продукцией. Были отменены денежные налоги с населения, а также плата за жилье, транспорт, коммунальные услуги и др .

Финансы – это денежные отношения, в этой связи говорить о финансовой системе в период политики военного коммунизма сложно. Из всех звеньев финансовой системы в этот период имелся только Государственный бюджет, но и он состоял из денежной и материальной частей. Все налоги с населения и предприятий были отменены. Основными доходными статьями бюджета стали денежная эмиссия и контрибуция.

Финансовая система России 1917-1921 гг.(«военный коммунизм»)

Сформировавшаяся финансовая система в полной мере отвечала задачам централизации экономического развития.